земля

Спустись в кратер Екуль Снайфедльс, который тень Скартариса ласкает перед июльскими календами, отважный странник, и ты достигнешь центра Земли. Это я совершил, — Арне Сакнуссем.

Вот вам мои стихи к Вяземскому:

Так море, древний душегубец,

Воспламеняет гений твой;

Ты славишь лирой золотой

Нептуна грозного трезубец.

Не славь его: в наш гнусный век

Седой Нептун Земли союзник.

На всех стихиях человек

Тиран, предатель или узник.

Невысокий и коренастый, с некрасивым лицом, он казался порядочным парнем. Рассудительный, благоразумный, исполненный сознанием долга… но не из тех, что заставляют девичье сердце биться чаще. А Дейенерис Таргариен, кем бы ещё она ни являлась, всё же была юной девушкой, как она и сама себя называла, когда ей хотелось разыграть невинность. Как и полагается доброй королеве, Дени в первую очередь думала о народе – иначе никогда бы не вступила в брак с Хиздаром зо Лораком – но в глубине души до сих пор жаждала поэзии, страстей и смеха. «Ей хочется огня, а Дорн послал ей землю».

Можно делать припарки из лечебной грязи при лихорадке для снятия жара. Можно посадить семена в почву и вырастить урожай для того, чтобы кормить детей. Земля будет питать вас, тогда как пламя только охватит, но глупцы, дети и юные девушки всегда выбирают пламя.

Земля, природы мать, — её же и могила: Что породила, то и схоронила.

Ты будь землей, будь водой, будь солнцем, будь деревом, пусть тот, что не хочет пользоваться этим, не пользуется.

Земля на редкость провинциальна. Восемьсот городов с восемью миллиардами жителей, все интересы которых касаются только восьмисот городов с восемью миллиардами жителей.

Я всегда знал, что небо полно тайн, но только теперь понял, насколько полна загадками земля.

Когда мы сравниваем жизнь человека на земле с той, о которой мы ничего не знаем, она представляется мне стремительным полетом воробья через пиршественный зал в зимний день. После нескольких мгновений тепла он исчезает из виду в том зимнем мире, из которого и прилетел. Так и человек — он задерживается немного на земле, но о том, что было прежде его жизни и что будет после, мы не знаем ничего...

Зробити щось, лишити по собі,

а ми, нічого, – пройдемо, як тіні,

щоб тільки неба очі голубі

цю землю завжди бачили в цвітінні.

Щоб ці ліси не вимерли, як тур,

щоб ці слова не вичахли, як руди.

Чтоб след оставить, без него нельзя,

Мы ж ничего — проходим, словно тени.

Чтоб только неба синие глаза

Всегда бы землю видели в цветеньи.

Чтобы леса не вымерли, как тур,

Слова не оскудели, словно руды.

На этой серой земле у нас нет имён. Мы скелеты, отражающие в жёлтом глазу.

Наши кости иссушены и выбелены прямо под кожей, наши пустые глазницы разглядывают голодных ворон.

В этом царстве теней наши оловянные голоса скребутся как крыло мухи по неподвижному воздуху.

Наш язык — это язык слабоумных, тарабарщина идиотов. Корень и лоза могли бы сказать больше, чем мы.