ярость

Ярость сама по себе не плоха, если это не болезнь.

Ярость разъедает нашу веру в то, что может случиться что-то хорошее. Что-то происходит с надеждой. А за утратой надежды обычно кроется страх, за страхом — гнев, за гневом — боль, за болью — то или иное страдание, иногда свежее, но чаще всего застарелое.

Я знаю, что он сейчас рассердит меня. Рано или поздно он сделает что-то, что сорвет меня с тормозов. Попытается он поцеловать меня, или убежать прочь, или облизать, или ударить, или стать на колени и просить о прощении — кончится тем, что я разъярюсь, как это было всегда, раньше или позже, со всеми остальными.

Ненавижу это, — думала она, — ненавижу то, что всегда должно случиться.

Нет ярости страшнее, чем молчание в обиде.

Враг и спереди, и сзади, ты трясёшься весь,

Но сегодня хватит быть примерным.

С унижением не смиряясь. Ощути, как злая ярость

Заструится по звериным нервам.

Не покоряйся судьбе,

Бейся как загнанный, раненый зверь.

Силы приходят в беде,

Наглые морды до крови разбей!

Социальная ярость, если уж она выходит на поверхность, делает всех взаимно проще и взаимно злее.

Ярость вытеснила стыд и позволила мне снова взглянуть ему в глаза.