Ещё мои воспринимания
меня, как струи, обдают.
Ещё во мне воспоминания,
как в церкви девочки, поют.
Ещё мои воспринимания
меня, как струи, обдают.
Ещё во мне воспоминания,
как в церкви девочки, поют.
Не все ли равно, чем и как счастлив человек! Последствия? Да ведь все равно они всегда существуют: ведь ото всего остаются в душе жестокие следы, то есть воспоминания, которые особенно жестоки, мучительны, если вспоминается что-нибудь счастливое…
Апатия к будням.
То чувство, как будто с температурой в кровати:
скорее хочется вскрыться, нежели что-то менять.
И в каждом сне возвращаешься в лето,
сжимая конверты счастливых билетов.
Воспоминания ни в коем случае нельзя размораживать, не то ледяные узоры превратятся в тепловатую грязную водичку; нельзя воскрешать прошлое, нельзя извлекать строгие детские чувства из размякших душ взрослых людей; того и гляди узнаешь, что теперь та же девушка делает это за плату; осторожно!
— Алехандро, я всё равно буду верить, что однажды ты выйдешь из комы. Уже 40 лет ты просто лежишь, а столько всего поменялось!
— Джозефина! Последний раз я помню, как трогал Джозефину около трансформаторной будки, и всё...
— Если хочешь что-то забыть, то сидеть и вспоминать всё в подробностях как-то глупо.
— Ну да. Но с другой стороны там и полезным вещам учат. Не делать вид, что прошлого не было, ощущать его частью себя.
Несколько недель назад Оле Хансен узнал о смерти женщины, которая была частью его юношеских воспоминаний, – а как раз такие простые, давнишние образы и происшествия иногда странно волнуют, если случайно снова наталкиваешься на них.
Хорошие воспоминания почти всегда сохраняются, и, если очень постараться, в них можно вернуться и даже вновь пережить некое подобие тех приятных чувств, которые испытывал когда-то.