старость

Когда нам двадцать лет, мы пляшем в самом центре жизни. Когда нам тридцать – бродим в пределах круга, очерченного жизнью. В пятьдесят – плетемся строго по краю, избегая смотреть как внутрь, так и наружу. А потом – и это привилегия детей и стариков – становимся невидимыми.

Если разобраться, старость – это сборище всего, что ты делал неправильно. Люди полагают – можно жить ***ью, зажатой на всё, и лишь потому, что ты не со зла зажимался, лишь потому что ты не со зла игнорировал все поступающие сигналы о собственной неполноценности, не со зла не менялся – из ужаса, гордыни и слабости собственной – ну не со зла ж – у тебя всё в конце будет хорошо.

Не будет.

Физика, слава богам, не обладает тупой человеческой жалостью. Ей не важно, зачем ты торчишь в горящем бензине: если ты упорно торчишь в горящем бензине, со зла или не со зла, ты станешь уродом с отваливающимися кусками мяса и сдохнешь. И смерть твоя будет мучительна.

Старение — это не проблема. Это сила. С возрастом приходит опыт, знания и мудрость. То, что ты забыл, другие никогда не узнают. О том, что ты пережил, другие только читают. О твоих возможностях другие только мечтают.

Делают это и старики и молодые, но без стариков молодым не понять как это делается.

Если человек не хочет быть один в старости, это нормально.

— Я думаю, вы оба пьяны.

— Я думаю, я просто влюблен, но я не могу найти отличие в этом возрасте.

Какими в старости блеснешь делами,

Когда полна злодействами весна?

Юноша и старец противоположны,

Старость — час печалей, юность — миг услад.

Юноши отважны, старцы осторожны.