отвращение

Я хочу спасти тебя только потому, что убийство мне еще более отвратительно, чем ты.

— Страх, как и любая другая эмоция, приходит и уходит. Всё зависит от того, как ты с ним справляешься. Даже я борюсь с ним время от времени.

— Вы? Серьёзно?

— Он боится мышей.

— Они только разносят заразу да объедают нас! И даже не напоминай мне об их хвостах! Они лысые — это до мерзкого противоестественно!

— Пит, ты в безопасности. Здесь нет мышей, уж поверь.

— Ты слышала, что сказала леди?! Больше. Никакой. Хандры! Мы приведём твой зад в норму для большого махача! Он может быть сегодня! Он может быть завтра! он может быть махачем всей твоей жизни!

— Эм...

— Нора права. Ты не можешь позволить своим переживаниям за Янг сдерживать себя. Тебе надо сосредоточиться. Теперь лишь ты сможешь отстоять честь нашей академии.

— Разумеется. Я...

— Держи. Этот овоще-травяной микс быстро поставит тебя на ноги.

— Оу... Это...

— О, не благодари!

— Тебя? Благодарить? За это?! Да ведь и от болотной тины твою бурду не отличить!

— Ты зря недооцениваешь питательный эффект морских водорослей, Нора. Вот, убедись.

[После пробы напитка, у Норы начинается рвота.]

— Да что с тобой не так?!

— Со мной?! Это ты только что за зря перевела хороший такой сок!

— Мы должны помочь Пирре, а не травить её!

— Говорю же: здесь нет ничего вредного!

— Если оно уже выглядит как рвота ещё до упортребления, то с этим определённо что-то не так!..

Гора детских ботиночек в темных залах музея на месте Освенцима напоминает что-то уже виденное, например, гору игрушек под рождественской елкой. Знаю, смерть в любом случае доберется до каждого. Но когда она смешивается с детством, наукой и всем тем, что в моем мире стремится спасти, отгораживает меня, живого, от смерти, — отвращение к преступлению нацизма становится невыносимо острым.

Любви невольной, бескорыстной

Невинно предалась она...

Что ж грудь моя теперь полна

Тоской и скукой ненавистной?..

На жертву прихоти моей

Гляжу, упившись наслажденьем,

С неодолимым отвращеньем.

Монтанелли посмотрел на своего собеседника таким взглядом, как будто изучал новую для себя и весьма неприятную зоологическую разновидность.

И, честно говоря, я не виновата в том, что не люблю секс. Это не мое. Искать в нагромождениях дурно пахнущей плоти, покрытой жесткими волосами, влажные, еще более дурно пахнущие отверстия, погружаться в них и вместе трястись в смехотворных позах, при виде которых животным стало бы стыдно — все это вызывает у меня отвращение!

— Знаешь, какое чувство движет людьми больше всего?

— Э... какое?

— Любовь.

— …«Любовь»?..

— Такая сильная любовь ничем не отличается от ненависти.

— Любовь, как ненависть? Д-да они же совершенно разные!

— Они одинаковые. …Нет, они, конечно, разные. Но любовь хуже ненависти, потому что люди сами не подозревают, насколько это чувство грязное. Это просто отвратно.