Весна в окно тянется ветвями брусники.
Тростинкой горизонт, небо чайного цвета.
Необычайные глаза твои всегда с грустинкой.
Мои в поисках ответа, к твоим причалили...
Весна в окно тянется ветвями брусники.
Тростинкой горизонт, небо чайного цвета.
Необычайные глаза твои всегда с грустинкой.
Мои в поисках ответа, к твоим причалили...
Ведь что наша жизнь? Это небо. Пейзаж. Вид с мыса. Два облака, солнце и воздух — ничто на треть. Ты можешь сидеть и искать в этом небе смысл, и можешь расправить крылья и в нем лететь.
Ведь никто не возвратился оттуда,
Чтоб унять наш коренной вопроситильный страх
Остаются только жёлуди и небо как кофе...
Никому в голову не приходит давать названия небу, хотя и там, как в океанах, есть свои проливы и моря, впадины и отмели.
Там на горизонте тучи сливались в одну темную массу — гигантскую пену фантастического стирального порошка, с помощью которого время от времени моют полы в Поднебесной.
Любите каждый день в своей жизни,
Творя добро взамен не просите,
Ведь нам на это немного осталось,
Чтобы каждый след свой оставил.
Я верю в то, что через года
Мы осознаем мудрость в словах.
Все, что дано, цените, храните,
И небеса за все благодарите.
Мне рассказывали потом, что Жан д'Аркур всю дорогу стоял, закинув вверх голову, и волосы его падали на шею, вернее, на жирные складки шеи. О чём мог думать такой человек, как он, которого везут на казнь, а он неотрывно смотрит на небо, словно струившееся между коньками крыш? Множество раз я задавался вопросом, о чём могут думать осуждённые на смерть люди в последние оставшиеся им минуты жизни?
О, но мне так нравятся тучи! Они намного сложнее, чем ясное небо. Если бы они были людьми, именно с ними я постаралась бы познакомиться поближе. Намного интереснее гадать, что скрывается за слоями облаков, чем вечно любоваться простой, чистой, кроткой синевой.
... Небосвод предстал миру в цельнокроенном великолепии лазурного наряда, который сидел как влитой, нигде не морщил и не собирался в складки, и эта объяснявшаяся безветрием гладкость была идеальна.