— Вы должны немедленно эвакуировать школу.
— Вы че, серьезно?
— Если бы не серьезно, стал бы я так говорить?
— Как так?
— Вот так, громким шепотом для драматического эффекта.
— Вы должны немедленно эвакуировать школу.
— Вы че, серьезно?
— Если бы не серьезно, стал бы я так говорить?
— Как так?
— Вот так, громким шепотом для драматического эффекта.
Когда я очень затоскую,
Достану книжку записную.
И вот ни крикнуть, ни вздохнуть,-
Я позвоню кому-нибудь.
О голоса моих знакомых!
Спасибо вам, спасибо вам
За то, что в трудном переплете
Любви и горя своего
Вы забывали, как живете,
Вы говорили: «Ничего».
И за обычными словами
Была такая доброта,
Как будто бог стоял за вами
И вам подсказывал тогда.
Ее голос напомнил битое стекло в ведерке со льдом — неожиданно острый и очень холодный.
В давно заброшенной бухте в порывах ветра я по-прежнему слышу далекий голос расставания.
Она заговорила голосом, что прозвенел, как сотня крошечных серебряных колокольчиков.
Позови меня древними рунами
На прозрачной странице утренних снов.
Позови меня звонкими струнами
И сплетеньем забытых, но истинных слов.
О, и голос его она тоже любила. Может быть, даже больше, чем глаза. Так тяжело смотреть на него, когда нельзя к нему прикоснуться.
Знаете, красивый голос сам по себе духовен, пусть обладательница глупа, как пробка, и это, я считаю, самое страшное в музыке.