— Папа, мы же не убьем эту симпатичную белку?
— Это не белка, а наш завтрак.
— Я лучше умру от голода, чем буду просить у соседей. Как же репутация королевства? У тебя что, нет гордости?
— Я не думаю о гордости, когда голодают люди.
Голод, как сказал один поэт, — это наше самое важное чувство, это первый усвоенный нами урок. Но голод можно легко заглушить, его легко утолить, но есть и другая сила, другая разновидность голода — неутолимая жажда, от которой нельзя избавиться. Само ее существование определяет нас, делает нас людьми, эта сила — любовь.
И те, что кричат, Ангерран, так и не узнают, никогда не узнают, что не в моей власти дать им то, чего они требуют, что зависит это от времени. Победы мои они забудут, а будут помнить налоги, которыми я их облагал, и меня же обвинят в том, что я в своё царствование не накормил их.
— Боже, как хочется есть!
— Здесь нет еды – только выпивка.
— Тогда мне мартини и шесть оливок!
Как приятно наблюдать, как ест голодный человек. Он не жеманничает, не соблюдает приличия, он просто ест.
— Я тебе жвачку принёс!
— Зачем?
— Ну как? Успокаивать жевательный рефлекс.
— Какой ты умный, а глотательный кто успокаивать будет?
Свежие крысы, конечно, предпочтительнее тухлых, с этим не поспоришь. Пугало то, что эти крысы выглядели аппетитнее, чем большая часть подаваемого в мясных рядах.