Женя Лукашин

— Когда люди поют?

— Поют? Когда-когда… на демонстрациях.

— Так, ещё.

— Ну, я не знаю… в опере поют. Когда выпьют — поют.

Е. Лукашин: — Если что-то не сделать вовремя, то уже не сделаешь никогда.

Надя: — Что же нам теперь делать?

Проводница: — Заходите в вагон, поезд отправляется.

— ... Вы не слишком-то вежливы.

— Это правда. Я сам себя не узнаю, что-то наглею на глазах... Вообще, меня всю жизнь все считали стеснительным. Мама говорит, что на мне ездят все кому не лень, а друзья тюфяком прозвали.

— По-моему, они вам льстили.

— Нет. Я сам о себе был такого же мнения.

— Вы явно скромничали...

— А теперь я чувствую... что я становлюсь каким-то другим человеком.

— Более наглым?

— Нет, смелым.

— Более бесцеремонным?

— Решительным.

— Более развязным?

— Не угадываете. Я чувствую, что... на все способен. Просто какая-то сила, может быть, дремала, а теперь пробуждается? Может, это от того, что мы с вами встретились? Благодаря вам.

— Вы соображаете, что говорите? Что я из вас сделала хама.

Да, я хирург. Мне часто приходится делать людям больно, чтобы потом им жилось хорошо.