Вероника

— Мне кажется, кто-то там, наверху, наблюдает так же за нами. Как мы радостно прыгаем, когда что-то у нас хорошо получается, — сказала Вероника.

— Хочешь сказать, он специально пропускает в ворота один мяч за другим? Ему просто нравится смотреть, как мы хохочем?! – улыбнулся Гор.

— Не исключено…

— Тогда, видимо, есть и какой-то другой игрок, которому нравится наблюдать наши поражения и мучения.

— Боюсь, что это тоже возможно… Но я предлагаю свою жизнь прожить так, чтобы наше радостное подпрыгивание заставляло первого игрока пропускать в ворота мячи снова и снова. И если кто-то другой вмешается, пусть разбираются сами.

Ждать! Опять ждать! Я и так все время чего-то жду, жду! Хватит!

— Почему вы не прогнали меня тогда же?

— С тобой случилось несчастье. Осуждать тебя может только тот, кто способен совершить худшее. Оставайся.

Всё внутреннее — это иллюзия, а полагаясь на иллюзию, мы теряем путь. А всё внешнее — всего лишь сновидение внутренней иллюзии, и полагаться на него было бы вдвойне глупо.

— Мам, вы очень любящие родители – и ты, и Гор. Вы склонны преувеличивать опасность. Папа тоже так считает.

— Папа так считает… — Вероника уронила голову на руки и тяжело выдохнула. Анита, испугавшись, обняла ее своими маленькими ручками. Айя тоже обняла их обеих. – Айя, твой папа не растил тебя, он не знает тебя, ему ничего не известно о жизни на Марсе. Почему же его мнение ты считаешь важным, а моё нет?

— Просто его мнение совпадает с моим.

— Вот как… Так просто! Во что ты хочешь верить, то и верно, да?

Айя смотрела, как Анита аккуратно раскладывала шарики по коробкам: в одну положила только синие шарики, в другую только зеленые, в третью только красные. Все желтые шарики остались в большой коробке. Анита минутку полюбовалась своим творением. Позвала маму и сестру, показала им пальчиком на результат своего труда.

— Умница, — улыбнулась Вероника. – Вот это красный цвет. Это зеленый. А это желтый. А вот это какой?

— Сиий, — заулыбалась Анита.

— Правильно, молодец, это синий.

Анита снова высыпала все шарики в коробку, перемешала ручками и принялась раскладывать. Теперь в одной коробке снова оказались только синие мячи, во второй зеленые вперемешку с красными, а в третьей вообще смесь из всех четырех цветов.

— Знаешь, мама, когда я смотрю, как она играет, мне кажется, кто-то на небе точно также играет в нас. Берет наши души и перемешивает их как хочет. Ведь после смерти душа наверняка не умирает вместе с телом, правда?

— Я не знаю, милая.

— А я точно уверена. Душа не умирает, она куда-то возвращается. В какой-то резервуар. Вся целиком, со всеми её компонентами – с любовью и ревностью, со страхом и печалью, с горестями и мечтами. Много-много вот таких «шариков», и в каждом – что-то важное, какая-то часть личности человека. И вот, попадает это всё в какую-то огромную коробку – например, вот в такую же, с розовым бантом, – а потом кто-то берет и раскладывает все эти частички снова по маминым животам — и рождаются дети. Кто-то снова весь состоит из частичек себя прежнего. Кому-то достались красные и зеленые шарики – частично смешались компоненты двух когда-то существовавших личностей, а кто-то и вовсе весь, как мозаика, состоит из разноцветных частичек живших когда-то совершенно разных людей.

— Любопытная теория, — улыбнулась Вероника. – Она могла бы объяснить возникновение раздвоения личности или проблемы с памятью. А еще тогда становится понятно, почему люди ищут и находят друг друга, влюбляются. Они стремятся воссоединиться?

— Наверное, — Айя вздохнула. – Видимо, в нас с Саймоном слишком много общих частичек, раз я никак не могу прекратить мечтать о нем. И, похоже, третья часть этого внутреннего разноцветного богатства досталась Стефани…

Если Бог существует — во что я, правда не верю, — Он должен знать, что есть предел силам человеческим, преде человеческому пониманию. Ведь разве не Он создал этот мир со своей безнадежной неразберихой, с его ложью, наживой, нищетой, отчужденностью, несправедливостью, одиночеством. Несомненно, Он действовал из лучших побуждений, но результаты оказались давольно-таки плачевными. Итак, если Бог есть, Он должен быть снисходителен к тем своим творениям, которые хотят пораньше покинуть эту Землю, а может быть, даже попросить у них прощения за то, что заставил ходить по ней.