Слава

Не нужно договариваться с совестью — не договоришься. Ее нужно, знаешь, нахер иногда посылать. Время от времени.

— Должна быть в женщине какая-то загадка.

— Саш, должна быть и в загадке хоть какая-то женщина.

— А вот я с десяти лет знал, что у мамы любовник. Она рассказала. Она делила со мной эту тайну... Наверное, поэтому я такой.

— Какой?

— Ну вот какой-то такой.

— Какой такой?

— Ну вот если бы я был алкоголиком, то именно из-за этого.

— Но ты же не алкоголик.

— В том-то и дело. Такое оправдание пропадает.

— Мы забыли предупредить Ливию.

— О чем?

— Как?! Её же будут бомбить! Пусть они эвакуируют население.

— Пусть. А куда?

— В Боливию. Ее бомбить не будут.

— А вот я с десяти лет знал, что у мамы любовник. Она рассказала. Она делила со мной эту тайну... Наверное, поэтому я такой.

— Какой?

— Ну вот какой-то такой.

— Какой такой?

— Ну вот если бы я был алкоголиком, то именно из-за этого.

— Но ты же не алкоголик.

— В том-то и дело. Такое оправдание пропадает.

— Мы забыли предупредить Ливию.

— О чем?

— Как?! Её же будут бомбить! Пусть они эвакуируют население.

— Пусть. А куда?

— В Боливию. Ее бомбить не будут.

А вот взять вопрос «Зачем?». Когда я говорю ей: «Поехали ко мне», — а она мне: «Зачем?», — вот объясни, что я ей должен отвечать? Ведь у меня дома не боулинг, не кинотеатр. Если скажу: «Займемся раз-два любовью, мне точно будет хорошо, тебе — может быть, а дальше ты можешь остаться, но лучше, чтобы уехала». Она же точно не поедет, хотя прекрасно понимает, что мы едем именно за этим. И я говорю: «Поехали ко мне, у меня прекрасная коллекция лютневой музыки XVI века».

— Ну да, Яна — это, наверное, единственное, чего я по настоящему хотел.

— Ну и что же ты?

— Испугался. И даже не уйти из семьи. Хотя, это тоже страшно. Я же по-другому никогда не жил с 22 лет. Испугался. Таких сильных эмоций никогда не испытывал. И не только положительных. И когда счастье, это такое счастье, что невозможно пережить. Но я ведь и ссорился с ней. Я с Верой так никогда не ссорился. Мы же реально дрались. Меня прямо трясло всего.

— А потом секс, да?

— Ну да. Я ведь считал, что это такая придумка для кино. Герои сначала поссорились, а потом — секс. А оказывается, так бывает. Это, конечно, невероятно.

— Ну и что ты тогда?

— Я ж говорю, страшно стало. Перестал себя узнавать. Понял, что могу сделать что-то... Убить её.

— А как же ты с Верой после этого?

— А нормально. По крайней мере, я знаю, что от нее ожидать. Да и от себя.

Женщина, которая не смеётся твоим шуткам — это все равно, что женщина, которую ты не можешь довести до оргазма. Ты понимаешь, что рано или поздно найдётся мужик, который так пошутит, что она кончит.

— Перепонка..

— Перепонка, что перепонка?

— «Перепонка» — красивое слово. Ну там какой-то перепончатокрылый..

— Серпень!

— А что такое «серпень»?

— «Август» по-украински.

— Значит водится на Украине...

— ... и только в августе!