Симон

Симон поднял голову и посмотрел вслед Роже, с трудом пробиравшемуся между столиками.

— Вот это мужчина,  — сказал он.  — А! Каков? Настоящий мужчина. Ненавижу всех этих здоровяков, мужественных, здравомыслящих...

— Люди гораздо сложнее, чем вам кажется,  — сухо возразила Поль.

Любить — это ещё не всё, нужно ещё быть любимым.

— Ты за кого меня держишь, Вирал?

— Та знаешь за кого, за гуренданского кретина.

— Может, это абсурдно. Может, смешно. Но так сражаются мужчины!

— Мы снесём любую стену, вставшую на пути! Если нет пути — мы его проложим!!

— Магма течёт в наших венах, раскаляя сердца! Безграничное слияние, Гуррен-Лаганн!

— Ведь я…

— Ведь мы…

— Вы за кого нас держите?!

Твоя жизнь не ограничена ни тем, что ты есть, ни тем, что ты можешь иметь. Она ограничивается тем, от чего ты готова отказаться. Нужно что-то иметь, от чего можно отказаться.

Он был весьма подходящим объектом для психоанализа — так, по крайней мере, утверждала его мать.

Он был весьма подходящим объектом для психоанализа — так, по крайней мере, утверждала его мать.

— Это их жизнь, их законы. Они поступают так не потому, что хотят этого.

— А фигли они делают то, чего не хотят делать?! Вы за кого меня держите?! Я скорее умру, чем сделаю то, чего не желаю!

— Я люблю тебя, Симон...

— Да, но ты уезжаешь... Почему люди начинают любить, когда надо расставаться?

— Когда боишься, надо убегать, не нужно умирать.

— Н-не боюсь я!

— Не нужно обманывать.