Доктор Сэйер

— Он тридцать лет жил и не мог излить гнев. Его поведение более чем нормально, чем у них.

— Правда? А его тик и паранойя — признаки нормального поведения?

— Да! Потому что он здесь! Мы его разбудили, а потом заперли в клетке. Это не паранойя. Это факт.

— Факты таковы, доктор, что двадцать психопатов отказываются есть, не зная, зачем они это делают. Долго ещё я буду это терпеть?

— Он знает зачем. Он хочет выйти.

— Доктор Сэйер, мистер Лоу не мессия в больнице. Он больной человек. Он не выздоровел от лекарства, которое вы назначили, а показал, что это лекарство — не панацея.

— Это периодическая таблица элементов. Я вижу по ней как я постигал науку. Это настоящее чудо. В ней заключён целый мир. Вот, смотри: тут щелочные металлы, вот тут галогены, инертные газы. Каждый элемент на своём порядковом месте. Их не изменишь. Они всегда постоянны.

— Вы не женаты?

— Я? Нет... Я плохо схожусь в людьми. Так было всегда. Леонард, я их люблю. Жаль, что я не умею понимать их лучше. И жаль, что они так непредсказуемы.

— Нам требуется невролог-клиницист. Вам придется работать с людьми. То есть врачом.

— Врачом...

— Вы из института Карвела, расскажите, Вы работали с людьми или...

— С земляными червями.

— Простите?

— Это был грандиозный проект. Я собирался извлекать по дециграмму миелина из четырёх килограммов земляных червей.

— Неужели?

— Да. Я проработал над этой программой 5 лет. Только я верил в успех, все остальные считали, что это невозможно...

— Это невозможно!

— Теперь я это знаю. Я доказал это.

— Сюда, доктор. Вы работали в больнице для хроников?

— Я...

— Вы бы помнили.

— Нет, я не работал.

— Видите, доктор: тут синдром Туретта, болезнь Паркинсона, некоторые не помнят своих имён.

— Простите, а чего ждут эти люди?

— Ничего.

— Но как же они выздоровеют?!

— Никак, они хроники. Мы называем их «Наш огород».

— Почему?

— С ними забота одна: кормить и поить.

— Леонард, прошу, одумайся.

— Нет, это Вы одумайтесь. Я заболел. Болезнью был оторван от мира и с трудом вернулся. Я боролся тридцать лет! Тридцать лет. И всё ещё борюсь. Но Вам нет оправдания!

— Я тут ни причём!

— Нет, Вам нет оправдания! Вы трус, одинокий человек, у Вас нет никакой жизни. Это Вы спите.