Айрис Симкинс (Iris Simpkins)

— Как твоё настроение?

— Встретила чудного парня.

— А говорила никогда больше. Опиши!

— Очень симпатичный, с ним так здорово, абсолютно незнакомые ощущения. Кстати, ему скоро 90.

— Да ну!

Мы оба знаем, что мне нужно тебя разлюбить. Было бы здорово, если бы ты не мешал моим попыткам.

— Что чувствует человек, который вынужден пахать, когда другие отрываются?

— В смысле, человек, который не успел закончить работу вовремя?

Мне нравятся цветы, вот бы их добавить и в мою жизнь.

— Все кончено! Эта вся кривая, всю меня отравившая связь между нами — оборвалась наконец! Каким-то чудесным образом я тебя разлюбила! Начинаю нормальную жизнь! И тебя в ней уже никогда не будет!

— Дорогая...

— Теперь мне надо идти на очень важное мероприятие. А тебе самое время отсюда проваливать. Живо!

— Да что в тебя вселилось?

— Не знаю. Наверное, что-то, отдаленно напоминающее... силу воли.

В общем, я знаю, какие ощущения у человека раздавленного и абсолютно уничтоженного, и до чего ужасно чувствовать боль там, где прежде не болело. И совершенно не важны новые причёски, и подвиги в тренажёрном зале, и весёлые буйства с подружками в баре. И всё равно каждую ночь ты будешь вспоминать мельчайшие детали и мучить себя вопросом: «Отчего ты всё понимала неверно? И как, чёрт подери, могло показаться, что ты ужасно счастлива?» А порой тебе удается убедить себя в том, что он прозреет и вернётся к тебе. Но потом, как бы долго твои переживания ни длились, ты всё равно идёшь дальше, и новые люди дают тебе понять, что ты чего-то стоишь, и осколки души снова собираются вместе, и твоё наваждение, все эти годы, которые ты потратила впустую, уходят в прошлое и забываются.

Я выяснила: почти всё, что написано о любви — правда.

Ты надеешься, что ошибаешься, и закрываешь глаза каждый раз, когда она что-то делает, и ты понимаешь, что она дрянь, а стоит ей сделать приятную мелочь, как тут же ты перестаёшь себя убеждать, что она тебе не пара.