Веяние тихого ветра

Бедствие тоже может стать благословением, если оно приводит человека к Богу.

Неужели Рим так боится истины, что готов ее уничтожить?

Как может быть свободным развращенный ум, если они стали рабами их собственных страстей?

— Она слишком упрямая.

— А вы с отцом были бы счастливее, если бы ваша дочь была безвольной? Не думаю. До сегодняшнего дня у Юлии не было никакой свободы. Как же она может ею распоряжаться, если ее никогда у нее не было?

— Чрезмерная свобода может затмить совесть.

— Не суди их так строго, Децим. Здесь нет ни твоей, ни моей, ни их вины. В этом виноват тот мир, в котором они живут.

— А кто делает этот мир, Феба? Они сами хотят полностью распоряжаться своей жизнью. Они хотят избавиться от старых норм. Для них хорошо все, что им приятно. Они готовы уничтожить всякого, кто встанет у них на пути. Они требуют разорвать цепи нравственности и не понимают, что только нравственные ограничения и делают человека цивилизованным существом.

Мы все служим кому-нибудь или чему-нибудь, мой господин.

Я не верю, что главная цель в жизни — быть счастливым. Она в том, чтобы служить. Чтобы быть полезным.

... Без его разрешения я ничего в доме не могу сделать, а меня уже тошнит от этого. Как бы я хотела, чтобы моим отцом был Друз. Октавия может делать все, что ей нравится.

— Иногда такая свобода говорит не о любви родителей, а об ее отсутствии.

— Ты так сомневаешься в собственной дочери?

— Я люблю ее больше собственной жизни, но при этом не закрываю глаза на ее недостатки.

Умирают и мудрецы, и глупцы, Атрет. Разница лишь в том, что у мудрецов смерть достойнее.