Сыновья Ананси

Даже если ваша курица обыкновенно несёт золотые яйца, она рано или поздно всё равно попадёт на сковородку.

Шестеренки в ее голове сместились, их зубцы сцепились между собой новым, неожиданным образом: храповики захрапели, трещотки затрещали.

Я считал, что даже если случится ядерная война, на Земле останутся только радиоактивные тараканы и твоя мама.

— Ты заявился в мою жизнь. Ты разозлил моего начальника и натравил на меня полицию. Ты целовал мою девушку. Ты испоганил мне жизнь.

— Погоди, — прервал его Паук. — На мой взгляд, с последним ты и сам прекрасно справлялся.

— Мне так нравится, как ты пахнешь! — сказала она ему. — Это какой-то одеколон?

— Всего лишь я, — сказал он.

— Тогда тебя нужно разливать во флаконы.

Хотеть помочь и целоваться с моей невестой — разные вещи. Мог бы сказать, что у тебя зубы болят.

Всякий, кто называет тебя «дамочкой», заведомо исключил тебя из списка людей, к которым стоит прислушаться.

Миссис Хигглер шмыгнула носом.

— Беда с вами, молодежью,  — сказала она. — Вы думаете, будто всё знаете, а сами только вчера на свет родились. Да я за свою жизнь забыла больше, чем ты когда-либо знал.

Толстому Чарли хотелось пить, и голова у него болела, во рту было гадостно, глаза – слишком маленькие для головы. Все зубы зудели, желудок жгло огнем, а спина болела такой болью, которая начинается от коленей и доходит до лба, мозги у него как будто изъяли и заменили ватными тампонами, иголками и булавками, вот почему тяжело было даже попытаться думать, а глаза стали слишком круглыми и за ночь выкатились, а потом их прибили назад кровельными гвоздями…

К тому же любые звуки громче трения друг о друга молекул в броуновском движении – выше его болевого порога. А еще ему хотелось умереть.

Люди отвечают на истории.

Они рассказывают их самим себе.

Истории разлетаются, и когда их рассказывают, меняют рассказчиков.