Люди отвечают на истории.
Они рассказывают их самим себе.
Истории разлетаются, и когда их рассказывают, меняют рассказчиков.
Люди отвечают на истории.
Они рассказывают их самим себе.
Истории разлетаются, и когда их рассказывают, меняют рассказчиков.
Невозможное случается. И когда это происходит, большинство из нас с этим справляется.
Истории похожи на пауков со всеми их длинными лапками, и похожи на паучьи сети, в которых человек сам и запутывается, но которые кажутся такими красивыми, когда вы видите их под листовой на утренней росе, и так изящно соединятся между собой, каждая с каждою.
Истории — это сети, густые, нить к нити, и вы следуете к центру каждой истории, потому что центр — это финал. А каждый человек — нить.
В реальности мир состоит из тысяч и тысяч групп человек по пятьсот,
и жизнь людей в этих группах уходит на то,
чтобы натыкаться друг на друга,
пытаться избежать друг друга
или случайно обнаруживать друг друга в одном и том же кафе в Ванкувере.
Невозможное случается. И когда это происходит, большинство из нас с этим справляется.
Сказки — как пауки: у них длинные ноги. Сказки — как паутина, в которой запутывается человек, но которая так красива, когда рассматриваешь, как изящно сплетаются ниточки над листком, как драгоценными каплями блестит на них утренняя роса.
В людях, по большей части, вообще нет ничего особенно плохого. Они просто склонны увлекаться новыми поветриями, например: обряжаться в сапоги и расстреливать других людей, или обряжаться в белые простыни и вешать других людей, или обряжаться в узкие джинсы, хвататься за гитары и созывать других людей на концерт.
Все люди творят одно и то же. Им может казаться, что они грешат неповторимо, но по большей части в их мелких пакостях нет ничего оригинального.
Почти каждая история успеха, которая мне известна, начиналась с того, что человек лежал навзничь, поверженный неудачами.