Истории похожи на пауков со всеми их длинными лапками, и похожи на паучьи сети, в которых человек сам и запутывается, но которые кажутся такими красивыми, когда вы видите их под листовой на утренней росе, и так изящно соединятся между собой, каждая с каждою.
Истории — это сети, густые, нить к нити, и вы следуете к центру каждой истории, потому что центр — это финал. А каждый человек — нить.
... ей совсем не понравилось то, что тут, в Китае, выдают за китайскую кухню, и она ждёт не дождётся, когда вернётся в Лондон поесть настоящих китайских блюд.
Самое главное в песнях — то, что они совсем как истории: ни черта не стоят, если их никто не слушает.
Сказки — как пауки: у них длинные ноги. Сказки — как паутина, в которой запутывается человек, но которая так красива, когда рассматриваешь, как изящно сплетаются ниточки над листком, как драгоценными каплями блестит на них утренняя роса.
Занималась заря, огромный апельсин утреннего солнца поднимался в обрамлении подкрашенных алым облаков. При виде такого неба даже самый прозаичный зануда вдруг открывает погребенную в недрах души потребность рисовать маслом.
Истории — тоже хрупкие вещи, как люди и бабочки, как птичьи яйца, сердца и сны, они складываются из трех десятков тщедушных букв и горстки знаков препинания. Или сплетаются из слов — из звуков и идей, абстрактных, незримых, что исчезают, едва прозвучав, — что может быть хрупче? Но есть истории — короткые незамысловатые рассказы о том, как кто-то отправился на поиски приключений или творил чудеса, о волшебстве и чудовищах, — которые пережили всех рассказчиков, а некоторые пережили и земли, где родились.
Cлайд с цитатой