Занималась заря, огромный апельсин утреннего солнца поднимался в обрамлении подкрашенных алым облаков. При виде такого неба даже самый прозаичный зануда вдруг открывает погребенную в недрах души потребность рисовать маслом.
Я растворюсь в тебе, моя заря,
Умоюсь тёплыми лучами.
Слеза застынет каплей янтаря,
А голос мой стихами.
То нахожу сей миг, то вновь теряю.
Брожу один во мгле немой.
Когда ты рядом, сердце тает,
И наполняется весной.
Однажды душами сроднимся,
Ты тихо позовешь меня.
И в небе полуночном загорится
Созвездий новая семья.
... ей совсем не понравилось то, что тут, в Китае, выдают за китайскую кухню, и она ждёт не дождётся, когда вернётся в Лондон поесть настоящих китайских блюд.
С крутого берега смотрю
Вечернюю зарю.
И сердцу весело внимать
Лучей прощальных ласку,
И хочется скорей поймать
Ночей весенних сказку.
На заре, ранним утром на заре,
За рекой по траве
Ходит в поле красный конь,
Красный конь ходит.
Ярким солнцем залитой,
Машет гривой золотой
Моё детство, красный конь.
А в лугах, так звенит в лугах роса,
Только тронь.
На ветру, полыхает на ветру
Красный конь гордо.
По земле копытом бьёт,
Тишину из речки пьёт
Моё детство, красный конь.
Ричард посмотрел в глаза ангела. Они будто светились изнутри. Глаза, которые видели, как миллионы миллионов лет назад из космической пыли рождались галактики.
Людей всегда тянуло к великим историям, уводящим в мечту. Так они наделяли свой мир смыслом.
Что-то подсказывало ему, что что-то кончается. Не мир, разумеется. Просто лето. Лето еще будет, и не раз, но такого уже не будет. Никогда.
Значит, надо взять от него все, что можно.
Самое главное в песнях — то, что они совсем как истории: ни черта не стоят, если их никто не слушает.
Мне по душе Заря с тимьяном в алых косах,
В рассветном золоте лиловые хребты,
Когда, раскрыв окно, невольно будишь ты
Веселым шумом сад, купающийся в росах.
Мне дороги стада на розовых откосах,
Покой воскресных дней и влажные цветы,
И беззаботный смех детей звонкоголосых,
И трепет девушки, чьи думы так чисты.
Но я ищу сердец, молитвенно безмолвных,
И сумрака лесов, осенней влагой полных,
И звона бубенцов в полночной тишине,
И света лунного в зашторенном окне,
И «грустного огня очей», – не оттого ли
Всего дороже мне душа, что поневоле
Не смеет обнажить невыплаканной боли.
Cлайд с цитатой