Макбет

Завидней жертвою убийства пасть,

Чем покупать убийством жизнь и власть.

Он пал в бою, он с честью смерть нашел,

Он честно жил и с жизнью счеты свел.

Жизнь — ускользающая тень, фигляр,

Который час кривляется на сцене

И навсегда смолкает; это — повесть,

Рассказанная дураком, где много

И шума и страстей, но смысла нет.

Будь лишь ликом ясен:

Кто мрачен, тот всем кажется опасен.

Или твоя надежда

Была пьяна и вот теперь, проспавшись,

Зеленая и бледная, глядит

На прежний пыл? Твоя любовь, я вижу,

Во всем подобна ей. Иль ты боишься

Таким же быть в своих делах и в мощи,

Как и в желаньях? Ты владеть хотел бы

Тем, в чем ты видишь украшенье жизни,

Живя, как трус, и сам же видя это,

Отдав «хотел бы» под надзор «не смею»,

Как бедный кот в пословице?

Давно я не знаком со вкусом страха,

А ведь бывало чувства леденил

Мне крик в ночи, и при рассказе страшном

Вставали волосы и у меня.

Но ужасами я уж так пресыщен,

Что о злодействе думать приучился

Без содроганья.

Жизнь — это история, рассказанная идиотом, полная шума и ярости, но лишенная всякого смысла.

(Жизнь — это только тень, комедиант, паясничавший полчаса на сцене и тут же позабытый; это повесть, которую пересказал дурак: в ней много слов и страсти, нет лишь смысла.)

Пусть боль кричит! От шепота тоски

Больное сердце бьется на куски!

Жизнь — это история, рассказанная идиотом, полная шума и ярости, но лишенная всякого смысла.

(Жизнь — это только тень, комедиант, паясничавший полчаса на сцене и тут же позабытый; это повесть, которую пересказал дурак: в ней много слов и страсти, нет лишь смысла.)

Пусть боль кричит! От шепота тоски

Больное сердце бьется на куски!