Опять он падает, чудесно молчаливый,
Легко колеблется и опускается...
Как сердцу сладостен полёт его счастливый!
Несуществующий, он вновь рождается...
Всё тот же, вновь пришёл, неведомо откуда,
В нём холода соблазны, в нём забвенье...
Я жду его всегда, как жду от Бога чуда,
И странное с ним знаю единенье.
Не жду необычайного:
Всё просто и мертво.
Ни страшного, ни тайного
Нет в жизни ничего.
Везде однообразие,
Мы — дети без Отца,
И близко безобразие
Последнего конца.
Я не безвольно, не бесцельно
Хранил лиловый мой цветок,
Принес его длинностебельный
И положил у милых ног.
А ты не хочешь... Ты не рада...
Напрасно взгляд я твой ловлю.
Но пусть! Не хочешь, и не надо:
Я всё равно тебя люблю.
Кричу — и крик звериный...
Суди меня Господь!
Меж зубьями машины
Моя скрежещет плоть.
Свое — стерплю в гордыне...
Но — все? Но если все?
Терпеть, что все в машине?
В зубчатом колесе?
Глубокое знание, что идешь неправедным путём – несомненно, тихо, но верно – обессилит меня. Не дойду до конца, не дам свою меру. Это уже теперь, когда думаю о будущем, давит меня. А теперь ещё так много живой силы во мне. Я уйду в дух – непременно – и дух разлетится, как легкий пар. О, я не за себя страдаю! Мне себя не жаль. Мне жаль То, чему я плохо послужу.
Своею молодой любовью
Их подвиг режуще-остер,
Но был погашен их же кровью
Освободительный костер.
Минули годы, годы, годы...
А мы всё там, где были вы.
Смотрите, первенцы свободы:
Мороз на берегах Невы!
Мы — ваши дети, ваши внуки...
У неоправданных могил
Мы корчимся всё в той же муке,
И с каждым днем всё меньше сил.
Люблю я отчаяние мое безмерное,
Нам радость в последней капле дана.
И только одно здесь я знаю верное:
Надо всякую чашу пить — до дна.
И я такая добрая,
Влюблюсь — так присосусь.
Как ласковая кобра я,
Ласкаясь, обовьюсь.
И опять сожму, сомну,
Винт медлительно ввинчу,
Буду грызть, пока хочу.
Я верна — не обману.
Моя нежность, моё чувство ответственности, моё желание силы в другом – остались; но веры нет, а потому разлад души и некоторое недоуменное состояние. Что же, мыслям изменить? Отказаться от последних желаний тела и души во имя того, что есть и что не нравится? Этой жертвы просит моя человеческая жалость к себе, моя нежность, моя слабость. Но смею ли?
Страшное, грубое, липкое, грязное,
Жестко тупое, всегда безобразное,
Медленно рвущее, мелко-нечестное,
Скользкое, стыдное, низкое, тесное,
Явно-довольное, тайно-блудливое,
Плоско-смешное и тошно-трусливое,
Вязко, болотно и тинно застойное,
Жизни и смерти равно недостойное,
Рабское, хамское, гнойное, черное,
Изредка серое, в сером упорное,
Вечно лежачее, дьявольски косное,
Глупое, сохлое, сонное, злостное,
Трупно-холодное, жалко ничтожное,
Непереносное, ложное, ложное!
Но жалоб не надо: что радости в плаче?
Мы знаем, мы знаем: все будет иначе.
Cлайд с цитатой