Томас Бейли Олдрич

Как драгоценна жизнь! Даже старики считают часы, как монеты – скупец!

Ночь – невидимый, зловещий ворон, до самых глаз закутанный в свои чёрные крылья.

Ночь – невидимый, зловещий ворон, до самых глаз закутанный в свои чёрные крылья.

За прошлое себя не попрекай.

Ведь тот не жил, кто не боролся.

Мы плачем, когда мы рождаемся, но не когда мы умираем!

Преследованье слаще обладанья.

Как станешь думать — оторопь берёт

Насколько цвет прекраснее чем плод

И гусеницы бабочка желанней.

Я — человек, уставший от желаний

И реку жизни перешедший вброд.

Как станешь думать — оторопь берет.

Желания мертвы без ожиданий.

За разноцветной бабочкой летя,

Ищи себе другие горизонты.

Поэзия! Ты — ветер! Ты — огонь! Ты -

Божественная сущность бытия!

Позволь же мне в любую непогоду,

Пока я жив — преследовать тебя.

За всю историю ни одна птица не издавала звука, который не был бы присущ первым птицам; с тех пор, как в нетронутом Эдеме пал человек, каждая роза была только подобием.

Единой страсти мало для стиха.

Без Музы ничего не происходит.

Она приходит — кто её искал?

Искал, но не нашел. Она уходит.

Поэт — один. Наедине со злом,

С самим собой — распущенным и вредным.

Гуляет он в толпе, от страсти бледный

И бровь его завязана узлом.

Измученный собой и всем что мне

Мешает видеть ясный свет небесный

Вчера под вечер на скалу залез я

И там на ветром встрёпанной сосне

Стал ночи ждать, как люди ждут чудес,

Мистических, потусторонних знаков.

Все люди ждут. Напрасно ждут, однако.

Лишь я один на дерево полез.

Ну кто еще на дерево со мной?

Глядеть туда, где солнышко садится,

Как горизонт лазурный превратится

В зелёный, бледно-жёлтый, золотой,

Оранжевый, пурпурный и чернильный.

Вот пиршество Гармонии Всесильной!