Николай Степанович Гумилёв

Как ты любишь, девушка, ответь,

По каким тоскуешь ты истомам?

Неужель ты можешь не гореть

Тайным пламенем, тебе знакомым?

Если ты могла явиться мне

Молнией слепительной Господней,

И отныне я горю в огне,

Вставшем до небес из преисподней?

Так провожают женщины героя, идущего на смерть!

Читатель книг, и я хотел найти

Мой тихий рай в покорности сознанья,

Я их любил, те странные пути,

Где нет надежд и нет воспоминанья.

Неутомимо плыть ручьями строк,

В проливы глав вступать нетерпеливо

И наблюдать, как пенится поток,

И слушать гул идущего прилива.

Я за то и люблю затеи

Грозовых военных забав,

Что людская кровь не святее

Изумрудного сока трав.

Но тому, о Господи, и силы

И победы царский час даруй,

Кто поверженному скажет: «Милый,

Вот, прими мой братский поцелуй!»

И в твоей лишь сокровенной грусти,

Милая, есть огненный дурман,

Что в проклятом этом захолустьи -

Точно ветер из далеких стран.

Там, где всё сверканье, всё движенье,

Пенье всё, — мы там с тобой живем.

Здесь же только наше отраженье

Полонил гниющий водоем.

«В этом мире есть большие звезды,

В этом мире есть моря и горы,

Здесь любила Беатриче Данта,

Здесь ахейцы разорили Трою!

Если ты теперь же не забудешь

Девушку с огромными глазами,

Девушку с искусными речами,

Девушку, которой ты не нужен,

То и жить ты, значит, недостоин».

Пусть! Но истинный царь над страною

Не араб и не белый, а тот,

Кто с сохою или с бороною

Черных буйволов в поле ведет.

Но клянусь — ты будешь моею,

Даже если ты любишь другого,

Даже если долгие годы

Не удастся тебя мне встретить!