Если ещё кто раз ротного назовёт собачьей кличкой — разберу на запчасти! И скажу, что так и было.
Аты-баты, шли солдаты
Не бойся, Хабанера, раньше смерти не умрешь.
— Мы поспорили с Борькой Яценко, что я... А ты стояла у доски, я подошел к тебе и положил свою руку тебе на плечо. Вот. А потом... провел там, где нельзя. А ты на меня так посмотрела,... будто я ударил тебя. И мне стало так стыдно. Мне и сейчас очень стыдно.
— Иди ко мне.
— Кимка.
[Кима прижимает Игоря лицом к своей груди]
— Где? Ну? Ну, где нельзя? А? Где?... Можно. Теперь всё можно. Потому что вас убивают. А мы остаемся. Потому что я люблю тебя.
— Кимка!
— Молчи. Я знаю, дура я несчастная. И ты тоже дурак несчастный. Господи. Господи, пусть хоть дети наши будут счастливые.
Пушек у них не было. Одни гранаты. Ну вот, такое обстоятельство. Ну, гранатами обвяжутся — и под танк. 18 «Тигров» — 18 хлопцев. Вот такая арифметика.
Отбой! Ефрейтор Святкин все танки перестрелял.
Не успели выйти из расположения части, как уже посыпались юбилейчики...
На братских могилах не ставят крестов, и жены на них не рыдают.
— А младшой наш – ничего мужик.
— Суслик он, а не лейтенант.
— Да нет, Сват, не похож он на суслика.
— Не скажи. Что-то у него есть въедливое от грызуна.
— А почему у вас ушанка не завязана?!
— Чтобы лучше слышать команды: вдруг вы скажете «отбой»?
— У вас в школе кличка была?
— Кличка? Н-нет, никогда.
— Будет. Святкин позаботится.