Жан-Батист Мольер

Какая ж польза в том, когда вам «друг сердечный»

Клянется в верности, в любви и дружбе вечной,

Расхваливает вас, а сам бежит потом

И так же носится со всяким наглецом,

На торжище несёт любовь и уваженье...

Для благородных душ есть в этом униженье!

И даже гордецам какая ж это честь —

Со всей вселенною делить по-братски лесть?

Лишь предпочтение в нас чувства усугубит;

И тот, кто любит всех, тот никого не любит.

Но раз вам по душе пороки наших дней,

Вы, чёрт меня возьми, не из моих людей.

То сердце, что равно всем безразлично радо,

Просторно чересчур, и мне его не надо.

Хочу быть отличен — и прямо вам скажу:

Кто общий друг для всех, тем я не дорожу!

Ваш грех, что чересчур вы были легковерны,

Но подозрительность есть грех настолько скверный,

Что, если к крайностям стремится так ваш дух,

Впадайте сызнова уж в первую из двух.

Высоконравственна и впрямь сия персона.

Но какова была она во время оно?

Ей старость помогла соблазны побороть.

Да, крепнет нравственность, когда дряхлеет плоть.

Встарь, избалована вниманьем и успехом,

Привержена была она к мирским утехам.

Однако время шло. У гаснул блеск очей,

Ушли поклонники, и свет забыл о ней.

Тут, видя, что, увы, красы ее увяли,

Оранта сделалась поборницей морали.

У нас таких особ немалое число:

Терять поклонников кокеткам тяжело,

И чтобы вновь привлечь внимание, с годами

Они становятся завзятыми ханжами.

Их страсть — судить людей. И как суров их суд!

Нет, милосердия они не признают.

На совести чужой выискивают пятна,

Но не из добрых чувств — из зависти, понятно.

Злит этих праведниц: зачем доступны нам

Те радости, что им уже не по зубам?

Коль нанесли тебе сердечную обиду,

Плати забвением — так гордость нам велит;

Не можешь позабыть — тогда хоть сделай вид,

Не унижай себя.

Жене, что по закону, честно

На ложе мужнее идет,

Должно быть хорошо известно,

Каков бы ни был обиход,

Что муж, беря ее, лишь для себя берет.

И, право, иногда мне хочется скорей

В пустыню убежать от близости людей.

Умрете? Правильно! Какой простой исход! Помрешь — и кончено: ни горя, ни забот.

Я родился с душой мятежной, непокорной,

И мне не преуспеть средь челяди придворной.

Дар у меня один: я искренен и смел,

И никогда б людьми играть я не сумел.

Кто прятать мысль свою и чувства не умеет,

Тот в этом обществе, поверьте, жить не смеет.

Повязка спала с глаз: я вас узнал вполне;

В испорченных сердцах не нужно места мне.