Франц Вертфоллен

Лондон. 18 век, мальчишки бегают с газетами, продают последние новости. Что покупает мистер Смит, платя за газету? Бумагу? Краску? Время разносчика, время журналиста, время редактора? Информацию. Ему плевать, сколько времени потратил журналист, сколько времени затратил редактор или сколько краски ушло, ему надо знать, что табак в цене упал, в Индии опять восстание и т. д. Мистер Смит — клерк с претензиями, но без особых мозгов. А вот мистер Браун, который тоже клерк и работает в той же конторе, и тоже амбициозен, но умнее, не покупает уличную газету, он выписывает за гораздо дороже джентельменский журнал. Мистер Смит считает, что его коллега — дурак: зачем платить дороже, если там даже актуальности нет! А мистер Браун считает, что он лучше приплатит, но получит не куцые: «Американцы утопили чай! Чай утопили американцы! Утопили американцы чай!», а узнает, что об этом думает лорд такой-то, что по этому поводу напишет министр, что могло бы стоять за ситуацией и как она будет развиваться дальше. Мистер Смит крыской гонится за злободневностью и легкоперевариваемой информацией, мистер Браун ищет ту информацию, что сможет выковать в нем мировосприятие правящего круга и его понимание. Чья карьера сложится лучше?

Сегодня больше, чем когда-либо, информация — это власть и ключ к изменениям в вашем социальном статусе. Никогда информационная среда человечества не была так засрана, как сейчас. В странах СНГ, избалованных СССР, вообще проблема с пониманием ценности информации и мозгов. Кухарки, во власти или нет, не способны понять разницу между выкриками «Американцы сбросили в воду чай!» продавца-побирушки и рассуждениями на эту тему лорда-советника. Хуже, если лорд-советник умен и хорошо разбирается в ситуации, рассуждения его будут поданы очень просто, так просто, что даже кухарка сможет заявить — «так, все понятно же, я и так это знала»...

Но и определение «взрослый человек» ему тоже не подходило. В нем не было мужиковатости — той тяжести челюсти, тела и разума, которые чувствуются в большинстве мужчин, перешагнувших 21 год. Байрон или Оскар Уайльд видели мужскую красоту вот так: подсушенно, большеглазо и декадентно изящно. И с какой-то неуловимой, непозволительной роскошью. Вы надевали на него артикул за номером Б-15, стандартную голубую больничную пижаму, а она тут же выглядела как одежда на Дэнди с иллюстрации Phillips, чья одна бабочка к смокингу стоит 10-ти твоих зарплат.

Раб — это не позиция «я все стерплю», это позиция «я ничего без палки, гуляющей по спине, не сделаю». Это не социальная позиция, это, прежде всего, позиция внутренняя. И не марайте красивое слово «смирение», потому что раб — это как раз о гордыне и бездействии.

Сегодня все, просто повально все страдают от «заниженной самооценки». Представители каких-нибудь других цивилизаций, перелопатив весь современный информационный хлам человечества, запросто посчитают, что эта дрянь зло*бучее, чем СПИД, рак, голод и перхоть из реклам вместе взятые.

А спроси человека, почему он считает, что его самооценка занижена, он обязательно ответит что-нибудь в роде: «Потому что я думаю, что я лузер, я не очень уверен в себе, я считаю, что я толстый, неталантливый и нетворческий».

Парень, если в тебе 100 кг жира, которые работают младшим помощником секретарши в офисе из трех человек по перепродаже канцелярских кнопок, если ты не можешь на слух отличить Баха от Zaz, мазню 3-летнего идиота от картин Веласкеса, а в чтении не осилишь ничего сложнее порно-комиксов, почему ты считаешь, что твоя самооценка неверна?!

Твоя самооценка – замечательна. Жизнь – дерьмова.

И для того, чтобы изменить свою жизнь, тебе не самооценку надо повышать, а просто менять свою жизнь. И не только 31 декабря красивым почерком расписывая резолюции в новом специально для этого купленном блокнотике, а каждый день в течении многих лет заставлять себя не жрать, заниматься, читать, познавать и – главное – умерщвлять свое жалкое больное эго.

Прежде чем мир изучать, его упорядочить надо. А если просто так по впадинам лазать, пока у тебя над головой черти что происходит, это не наука, это трусость. Побег от реальности.

Бич человечества — это леность мысли. Ты хочешь что-то понять в жизни — тебе приходится пользоваться мозгом. Тебе нужно себе формулировать вещи. Тебе нужно вдумываться в слова, не ждать, что тебе принесут решебник, а самому учиться создавать в своем мозге извилины.

Вода лежала тяжелая, серая,

мертвоватая такая вода.

И дело не в ней, Герберт, дело в нас.

Мы слишком ждем проявлений мира, забыв, что миру нечего проявлять. Это просто пустые белые стены в темной комнате. И только ты или я, мы – источник света решает, чему скакать по этим выбеленным пространствам, а чему – не быть.

Вода будет серой и грязной до тех пор, пока мы не дадим ей жизнь, брат.

Ну, может, не так буквально, как фараоны с их ритуалами плодородия,

но пока мы не дадим ей жизнь.

Нет ничего постоянного в этом мире. Уважение — это одна из самых изменчивых вещей. Оно может быть гранитным и базальтовым, если ты — тот человек, который каждую секунду своей жизни способен вызывать уважение своими выборами и своими действиями. Если ты только один раз что-то великое сделал, как Кортес, это всё сотрется и ссыпется.

Потому что тебя уважают за совокупность твоих выборов и действий, которые ты делаешь постоянно.

Но все люди не до конца понимают, что выбирают.

Еще точнее – никто никогда не понимает до конца, что выбирает.

Все просто делают выбор – ежесекундно. И ежесекундно нужно выбирать правильно.

И ты либо встаешь за свой выбор, либо отсасываешь.

Нет иных контрактов в этом мире как только контракт, основанный на любви и на чести. А других договоров быть не может, потому что всё остальное — мимолëтно. Всё остальное рушится легко.