Чак Паланик

Только если мы сможем простить других. За то, что они сделали с нами… Если мы сможем простить себя. За то, что мы сделали с другими… Если мы сможем освободиться от наших историй. О том, как мы были злодеями и жертвами… Только тогда у нас, может быть, и получиться спасти мир.

— А когда тебе исполняется тридцать, ты понимаешь, что главный твой враг — это ты сам.

И еще:

— Век Просвещения благополучно закончился. Мы живем в век Беспросветного Невежества.

... надежда — это просто очередной переходный период, который надо перерасти.

Всё будет хорошо, и ты непременно чего-то добьёшься.

То, что мы называем хаосом — это всего лишь закономерности, которые мы не сумели распознать. То, что мы называем случайностями — это всего лишь закономерности, которые мы не в состоянии расшифровать. То, что мы не можем понять, мы называем бредом. То, что мы не можем прочесть, мы называем тарабарщиной.

Молодёжь хочет потрясти мир и покупает больше вещей, чем может себе позволить.

Иногда эвфемизм открывает значительно больше, чем призван скрыть.

Я не гетеросексуалка, не гей и не бисексуал. Я не желаю навешивать на себя какой бы то ни было ярлык. Не хочу втискивать свою жизнь в определенное слово. В рассказ. Мечтаю отыскать нечто другое, нечто непостижимое, мечтаю очутиться в таком месте, которого не найдешь на карте. Жажду настоящих приключений.

Чтобы возникла анархия, достаточно всего лишь одного водителя, который не соблюдает правила.

Вот поэтому Моисей и увел племена Изралиевы в пустыню...

Потому что они столько лет прожили в рабстве. Поколение за поколением, они учились, как быть беспомощными.

Чтобы создать расу хозяев из расы рабов, сказал мистер Уиттиер, чтобы научить забитых, смиренных людей самих управлять своей жизнью, Моисею приходилось быть сволочью.