Александр Седых

Другие цитаты по теме

Арена цирка. рёв народа. Великий праздник настаёт,

Тому дарована свобода, кто бой смертельный проведёт.

Здесь меч короткий вверх взлетает, и слышен хриплый зверя стон,

Там гладиатор погибает. могучей лапою сражён.

В смертельной схватке тают силы, и у зверей, и у людей,

Наградой будут им могилы, и вопли низменных страстей.

Каркнул ворон на березе...

Свистнул воин на коне...

Погибать тебе, красотка,

В чужедальней стороне!..

— Ах, зачем, за кем бежала

Ты за тридевять полей,

Для чего не размышляла

Ты об участи своей?

Все покинула, забыла,

Прах отца, старушку-мать -

И решилася отчизну

На чужбину променять!

Родину забыть нельзя. Нет более благородной болезни, чем тоска по Родине.

Подсознательно чувствуешь, что Родина — это что-то важное, но что именно — объяснить не можешь. Не земля, не государство, не граждане, не культура...

Папа первый не выдерживает и перезванивает мне.

—  Родина — это образ жизни!  — кричит он в трубку.  — Ты нас с матерью хоть на Северный полюс забрось — и там у нас будет Россия!

Я соглашаюсь. Да — образ жизни и ценности. У кого они схожи, те — твой народ.

Потом прихожу в ужас: мы с папой принадлежим к разным народам.

В том-то и штука, что Швейк отнюдь не дезертир. И – не уклонист. Он, если так можно выразиться, антидезертир. Он, разумеется, против войны, но идет воевать. И если бы его спросили, за что он воюет, он бы ответил: за друзей, за трактир «У чаши», за человеческое достоинство, за Родину. Потому что Родина есть. Её могут отменить фашисты и либералы, коммунисты и геополитики, можно счесть, что твоя родина – весь мир, а скучная семья не имеет к тебе отношения, это обуза. Но Родина тем не менее существует, и за неё отдают жизнь.

Среди профессиональных патриотов немало любителей регулярно отдыхать от непосильных трудов по спасению родины в каком-нибудь хорошем месте за ее пределами

Я, именно будучи критиком, люблю свою родину искреннее оголтелых патриотов, потому что знаю, за что люблю ее, кроме собственно того, что родился здесь.

— Всему есть предел!

— И в любви к Родине? Для меня пределов не существует!

Что сказать мне вам об этом ужаснейшем царстве мещанства, которое граничит с идиотизмом? Кроме фокстрота, здесь почти ничего нет, здесь жрут и пьют, и опять фокстрот. Человека я пока еще не встречал и не знаю, где им пахнет. В страшной моде Господин доллар, а на искусство начихать — самое высшее мюзик-холл. Я даже книг не захотел издавать здесь, несмотря на дешевизну бумаги и переводов. Никому здесь это не нужно... Пусть мы нищие, пусть у нас голод, холод... Зато у нас есть душа, которую здесь сдали за ненадобностью в аренду под смердяковщину.

— Сергей, а как вы относитесь к Маяковскому?

— К Маяковскому? Да никак не отношусь... А вы знаете, почему я поэт, а «Маяковский» — так себе, непонятная профессия? У меня Родина есть. У меня Рязань, а у него ни шиша. Нет поэта без Родины. Запомните это, молодой человек, а лучше запишите, а то забудете.