Гордится зло могуществом своим
И тем, что большинство смирилось с ним,
Но разве мы с тобой себе простим,
Когда мы злу урока не дадим?
Гордится зло могуществом своим
И тем, что большинство смирилось с ним,
Но разве мы с тобой себе простим,
Когда мы злу урока не дадим?
Таково свойство добродетели: ей удивляются даже и те, кто её преследует. Таково свойство зла: его презирают даже те, кто его делает.
— Один удар ногой в челюсть, и его унесли бы на носилках!
— Это Кавказ. У всех горячие головы. Пошумели и разошлись. Человек пришел слушать музыку, а ты его в челюсть. Кавказ уже изменился, на дворе двадцатый век.
Но он не испытывал особой симпатии к самым могущественным мужчинам и женщинам страны, единственной заслугой которых было то, что они родились с правильным именем. Он сам был рождён в самой правильной для величия семье, но своей главной заслугой считал то, что отвернулся от неё.
Всегда и всюду жертву защити,
Поверженного в схватке пощади.
Достиг победы, снова к ней иди,
Важнее прошлой та, что впереди.
Свое непревзойденное оружие
Носи в своей груди и пой в пути.
Скала к скале; безмолвие пустыни;
Тоска ветров, и раскаленный сплин.
Меж надписей и праздничных картин
Хранит утес два образа святыни.
То — демоны в объятиях. Один
Глядит на мир с надменностью гордыни;
Другой склонен, как падший властелин.
Внизу стихи, не стертые доныне:
«Добро и зло — два брата и друзья.
Им общий путь, их жребий одинаков».
Неясен смысл клинообразных знаков.
Звенят порой признанья соловья;
Приходит тигр к подножию утеса.
Скала молчит. Ответам нет вопроса.
Какое зло мы добротой творим!
С меня и собственной тоски довольно,
А ты участьем делаешь мне больно.
Заботами своими обо мне
Мою печаль ты растравил вдвойне.
Что есть любовь? Безумье от угара.
Игра огнём, ведущая к пожару.
Воспламенившееся море слёз,
Раздумье — необдуманности ради,
Смешенье яда и противоядья.
Прощай, дружок.