Ложь оставляет шрамы на душе. Она уничтожает Вас.
(Ложь — это шрамы на душе. Они уничтожают.)
Ложь оставляет шрамы на душе. Она уничтожает Вас.
(Ложь — это шрамы на душе. Они уничтожают.)
Вся ложь уходит, а правда обнажена и уязвима. Она в агонии и под пристальным взглядом. И все скрепляется доверием, на которое многие уже не способны.
— Значит, он лгал мне..
— Конечно, лгал.
— Почему они вечно лгут..
— Это в их природе.
— Ты заметил, как этот мальчишка, Форлас, ненавидит Берена?
— Никто не ненавидит его сильнее, чем я.
— Ошибаешься. Ты ненавидишь не столько его, сколько того, кто владеет сердцем Лютиэн. Тебе не важно, Берен это или нет — как всем нам неважно, кто владеет Сильмариллами. А вот Форлас ненавидит именно его. Такого, какой он есть. И знаешь, за что?
— Внимаю тебе, мой велемудрый брат, — процедил Келегорм.
— За то, что тот обманул его надежды. Несчастный мальчик любил своего вождя. Примерно так же, как жители Нарготронда любили Финрода. Но любовь не прощает обмана. Стоило обмануть их в их самой сокровенной надежде — и вот о Финроде никто слышать не хочет, о Берене тоже. Какими муками, угрозами или посулами вырвали его предательство — все равно... Он обманул надежду, которую сам же и пробудил — горе ему!
... Все мы живые островки, которые кричат друг другу ложь среди океана взаимонепонимания.
Наш брак основан на лжи, но также на лжи основаны другие прекрасные вещи как религия и история Америки.
— Вы дозор, а я герой. Ну что, понеслась?
— Тогда я на подхвате.
— Все, поздно.
— Что? Боишься, я угожу в капкан, отгрызу себе лапу и ты до конца дней будешь звать меня Культя, я улыбаться в ответ, страдая от жутких шрамов, самый глубокий из которых будет в душе?!
— ...
— Прости, вспылила.
А вы верите в «первоисточники», кроме, естественно, официальных заявлений российского правительства? Я предпочитаю «первоисточникам» не верить, потому что мы находимся в, так называемом, тумане войны, а первое, что погибает на войне — это правда.