Алексей Николаевич Толстой

Другие цитаты по теме

Напрасно думать, что эта литература была лишь плодом народного досуга. Она была достоинством и умом народа. Она становила и укрепляла его нравственный облик, была его исторической памятью, праздничными одеждами его души и наполняла глубоким содержанием всю его размеренную жизнь, текущую по обычаям и обрядам, связанным с его трудом, природой, почитанием отцов и дедов...

История и география — это больше чем школьные предметы. Это тот культурный код, который формирует человека и общество в целом.

Культура всегда появляется из бескультурья. Империя — из племени. Другого пути нет.

70 лет я был врагом своим, испачкан кровью,

Репрессирован, крылья свободы сломаны.

Молчу, втихую плачу, потом прощаю,

Я безволен, как раб. Я силён, как Бог!

И кто посмеет посягнуть на жизнь мою — того не станет,

Я и есть тот великий русский народ!

События производят на воображение человека такое же действие, как время. Тому, кто много поездил и много повидал, кажется, будто он живёт на свете давным-давно; чем богаче история народа важными происшествиями, тем скорее ложится на неё отпечаток древности.

Все на свете народы гордятся своей историей. Когда сложно, народы оглядываются назад, и становится немного легче. Только русские смотрят всегда лишь в будущее. У русских прошлого нет. Что-то напутано с нашей историей, а что — уже и не разберешься.

Вопрос: История говорит нам о множестве народов, которые после постигших их потрясений вновь вернулись в варварство. В чём в таком случае заключается прогресс?

Ответ: Когда твой дом грозит рухнуть, ты ломаешь его, чтобы построить из него более прочный и более удобный; но пока он не построен, не восстановлен, в твоём жилище царят беспорядок и неразбериха. Пойми ещё и то: ты был беден и жил в лачуге, но ты становишься богат и покидаешь её, чтобы жить во дворце. И тогда какой-то бедняк, каким был и ты, занимает твоё место в этой лачуге и ещё очень доволен, ибо прежде у него не было и этого. Так вот! Знай же, что духи, воплощённые теперь в этом выродивщемся народе, не те, что составляли его во времена его расцвета; те, что жили в нём прежде и были продвинуты, удалились в обиталища более совершенные и прогрессировали дальше, тогда как прочие, менее продвинутые, заняли их место, которое и они в свою очередь покинут.

Помимо воли память воскрешает трагическую историю Армении конца XIX начала XX веков, резню в Константинополе, Сасунскую резню, «великого убийцу», гнусное равнодушие христиан «культурной» Европы, с которыми они относились к истреблению их «братьев во Христе», позорнейший акт грабежа самодержавным правительством церковных имуществ Армении, ужасы турецкого нашествия последних лет, — трудно вспомнить все трагедии, пережитые этим энергичным народом.

Напрасно думать, что эта литература была лишь плодом народного досуга. Она была достоинством и умом народа. Она становила и укрепляла его нравственный облик, была его исторической памятью, праздничными одеждами его души и наполняла глубоким содержанием всю его размеренную жизнь, текущую по обычаям и обрядам, связанным с его трудом, природой, почитанием отцов и дедов...