Ты уродлив, как старый горшок. Но все же ты дитя Господне.
— Так может, это обычный унгол? Но искаженный Морготом?
— Моргот так не искажает, говорю вам! Он искажает себе на потребу, а эта мразь не потребна никому, даже себе!
Ты уродлив, как старый горшок. Но все же ты дитя Господне.
— Так может, это обычный унгол? Но искаженный Морготом?
— Моргот так не искажает, говорю вам! Он искажает себе на потребу, а эта мразь не потребна никому, даже себе!
Все, что может постичь наша мысль, все, что может познать наша душа, не зависит от красоты или уродства мира, в котором мы живем.
— Послушай, у павлина самые красивые перья в мире, да? Ему завидуют все птицы, и он об этом знает. Когда он показывает всем свое оперенье, он становится заносчивым и надменным. Но дело в том, что у павлина и самые уродливые лапы в мире. Говорят, если он в этот момент посмотрит на свои лапы, его хвост тут же складывается. Он сразу становится маленьким, безропотным и скромным.
— Значит, все в жизни справедливо и уравновешенно?
— Вот именно. А если не так, то вспомни о моем поцелуе на своем лбу.
Некоторые люди родились, чтобы сидеть у реки, некоторых бьет молния, некоторые живут музыкой, некоторые просто странные, некоторые плавают, некоторые знают пуговицы, некоторые знают Шекспира, некоторые становятся матерями, а некоторые танцуют.
Большие разрушения начинаются с маленькой трещинки. Всякое уродство берет начало с крошечного несовершенства. Само же совершенство недостижимо.
Я рассказывал, что меня било молнией семь раз. Однажды я шел по дороге и гулял с собакой. Мой один глаз перестал видеть, пропал слух. Меня ни с того ни с сего начинает трясти, я постоянно теряю нить рассуждения, но знаешь, что я все думаю, как мне повезло, что я живой...