Ты позволил себе согнуться под грузом этих бед. В конце концов ты сделал то, что и другие: ты опустил оружие, полагая, что смирение – единственное средство для понимания смысла жизни. Но на самом деле ты просто перестал бороться.
Большинство людей ведёт безнадёжное существование. То, что зовётся смирением, на самом деле есть убеждённое отчаяние.
— Мы все умрём. И если примем это, будем счастливее.
— Может быть. Но у нас проблемы со смирением. Мы выживаем благодаря борьбе со смертью.
Одиночество замаячило перед ним, обретая черты неизбежности. Это – реальность, от которой уже не отмахнуться.
Я молчу, но это знак,
Что послушна я приказу.
(В сторону.)
Только все наоборот:
Лжет душа моя, смиряясь,
И язык мой, притворяясь,
Ложь за правду выдает.
Упав на самую глубину отчаяния, мы все хватаемся даже за самую тонкую паутину надежды. Мы не знаем, разорвется ли она, взберемся ли мы по ней. Но мы цепляемся за нее. Благодаря надежде мы не сдаемся, она согревает нас своими лучами.
Пепел – это все, что ему осталось. Он собственными руками разжег пламя, поглотившее все самое ценное в его жизни.
Железо калит огонь, человека — беда. В беду сразу становится видно, кто куда и на что годен. Беда приходит без спроса, сама распахивает ворота, и готов ли, не готов ли — принимай её или не пускай, борись.
Необходимость в определенности толкает людей на крайние меры, и как только они находят объект для веры, то даже смерть не сможет воспрепятствовать их стремлениям.
Cлайд с цитатой