Всеволод Нестайко. Незнакомец из тринадцатой квартиры, или Похитители ищут потерпевшего

Древние люди, которые адское пекло выдумали, были просто без всякой фантазии. Разве ж у них пекло? Вот киевский пляж в жаркий выходной день — вот это пекло!

0.00

Другие цитаты по теме

Не знаю, как вы, но я, когда на мне всё новое, чувствую себя, будто голый. Кажется, что все на тебя смотрят, и стыдно как-то, неловко, и хочется спрятаться от глаз людских. Кончается всегда тем, что я или потрусь рукавом об стенку, чтоб он не был таким новым, или пятно на штаны посажу, или ботинок носком в землю ткну, чтоб не так блестел. Тогда мне легче.

Как прекрасны люди утром! Будто росою умытые! Бодрые, свежие и как будто даже хрустящие, как молодые огурчики. А глаза у них какие! Чистые и ясные, как цветы, что только распустились

Мы не раз читали про киностудию в книжках, что когда попадаешь туда, то чудеса начинаются сразу же в коридоре: Петр I ходит там, обнявшись с Чапаевым, какой-нибудь римский гладиатор прикуривает у Героя Советского Союза, а гордая морская царица рассказывает простой колхознице о том, какую чудесную кофточку купила она вчера в универмаге

В Сочи плохо отдыхать. На пляже только верхний слой людей загорает.

В нормальном состоянии человек равномерно вдыхает и выдыхает. А когда волнуется, то, кажется, только выдыхает. Всё время выдыхает, не вдыхая. И где берётся для этого воздух внутри — не знаю.

Если русский едет загорать, он прям будет загорать! Будет пламя, будут полыхать ляхи! Для русского в идеале вернуться негром. Русский не загорает, он сражается с солнцем. Кто кого пересмотрит. Европейцы умеют загорать, они как-то плавно, равномерно, красиво загорают. Русский же сгорает в первый день. Он не красный, он алый. Просто гранатовый. Когда с одной стороны «буду только спереди»: здесь красный, тут белый, на тебя идёт флаг Польши.

Вы не были на нашей бахче? О-о! Тогда вы ничего не знаете. Такой бахчи нет нигде. Точно! Конца-края не видно. От горизонта до горизонта. И арбузов — тысячи, миллионы... И все полосатые. Как тигры. Тысячи, миллионы тигров. Я живых видел в цирке. В Киеве. Но то разве тигры? Вот дед Салимон — бахчевод наш — вот это тигр! Ох и бьётся! Как влупит своей костлявой рукой по штанам — два дня чешешься. Он почему-то не любил, когда мы воровали арбузы с бахчи. Он любил, чтобы мы просили. А мы не любили просить. Не так вкусно.

Совесть — это когда на пляже ищешь туалетную кабинку.

— Вот артисты! — так прямо и говорил про нас дед Салимон. А он знал толк в этом деле. Он когда-то, когда служил в армии, играл в духовом оркестре. На самой большой трубе, которая называется бас-геликон. Она и сейчас лежит у него на чердаке, похожая на великанскую улитку. На праздники, когда дед Салимон выпьет «по третьей», он иногда даёт концерт — бубукает в свою трубу. Старые бабы говорят, что это очень похоже на архангельский глас, и крестятся. Самый большой успех игра деда имеет у наших сельских собак. Они увлечённо лают до самой ночи. Нет, раз дед Салимон сказал, что мы артисты — никаких сомнений не было.

Солнце для всех, а пляж для тех, кто это заслужил.