Персонаж (Stranger Than Fiction)

— Сколько бы вам ни осталось, знаете, Гарольд, вы можете отправиться в путешествие, или изобрести что-нибудь, или почитать «Преступление и наказание». Да все к черту! Можете есть одни пончики, если захотите.

— Да вы что?! Я не хочу есть пончики. Я хочу жить. Кто же, выбирая между пончиками и жизнью, выберет пончики?

— Гарольд, если бы вы хорошенько подумали, то поняли бы, что ответ на этот вопрос напрямую зависит от выпавшего на вашу долю образа жизни. И, конечно, от качества выбранных пончиков.

0.00

Другие цитаты по теме

... В этом суть всех трагедий — герой умирает, но история живёт вечно.

— Мистер Крик!

— Да, что такое?

— Вы пялитесь на мои сиськи!

— А? Я что? Нет, это вряд ли... Это не в моём стиле... А если и пялился, то... исключительно как представитель правительства!

Я изменюсь: я брошу работу, я уеду куда-нибудь с мисс Паскаль, стану другим. Я не могу умереть, это так не вовремя.

Были времена в моей юности, когда я, видя гнойные язвы нищих, жалел их, нанимал им целителей, покупал притирания и мази. Караваны везли ко мне золотой бальзам с дальних островов.

Но потом я увидел, что нищие расковыривают свои болячки, смачивают их навозной жижей, — так садовник унавоживает землю, выпрашивая у неё багряный цветок, — и понял: смрад и зловоние — сокровище попрошаек. Нищие гордились друг перед другом своими язвами, бахвалились выручкой, и тот, кто получал больше других, возвышался в собственных глазах, чувствуя себя верховным жрецом при самой прекрасной из кумирен. Только из тщеславия приходили нищие к моему целителю, предвкушая, как поразится он обилию их зловонных язв. Защищая своё место под солнцем, они трясли изъязвлёнными обрубками, попечение о себе почитали почестями, примочки — поклонением. Но выздоровев, ощущали себя ненужными, не питая собой болезнь, — бесполезными, и во что бы то ни стало стремились вернуть себе свои язвы. И вновь сочась гноем, самодовольные и никчёмные, выстраивались они с плошками вдоль караванных дорог, обирая путников во имя своего зловонного бога.

Это нам, женщинам, хорошо в стенах, а мужчине нужна воля.

— Карл Поченко. Старший сын его величества, президента.

— Доброе утро, Карл? Хорошая выправка.

— С нетерпением жду начала изучения вашего упаднического образа жизни.

— Дорогой, полегче на поворотах.

— Мы не хотим засилья вашего безмозглого, культурного империализма.

— Знаешь, Карл, очень легко испортить первое впечатление о себе.

Чем больше вас фотографируют, тем бледнее становится ваша внутренняя жизнь. Пока вас фотографируют, ваша душа прозябает, это время для вашей души — мертвый сезон.

В тусклом фонарном свете кажется,

Что на склонах холмов вдоль шоссе лежит снег.

Некоторые здесь прожили вечность, и человеческий век

Представляется им чем-то коротким, совсем мимолетным,

Они с недоверием смотрят на тех, других, залетных,

В людях, заблудившихся в лабиринтах дворов,

Они видят врагов или, точнее, воров,

Крадущих что-то, чего здесь и так не в избытке.

В раковине, как известно, места хватает только самой улитке,

Теплое и податливое заполняет спираль из бетона.

Люди курят, бычки привычно бросая с балконов,

Люди дремлют в мерцающем свете экранов,

Люди гадают по стрелам подъемных кранов.

Здоровый образ жизни так и будет образом,

Несбывшейся мечтой, фантастическим сном.

Когда терять больше нечего... остается лишь приобретать.