Я жить устал, я жизнью этой сыт и зол на то, что свет еще стоит.
Жизнь — ускользающая тень, фигляр,
Который час кривляется на сцене
И навсегда смолкает; это — повесть,
Рассказанная дураком, где много
И шума и страстей, но смысла нет.
Я жить устал, я жизнью этой сыт и зол на то, что свет еще стоит.
Жизнь — ускользающая тень, фигляр,
Который час кривляется на сцене
И навсегда смолкает; это — повесть,
Рассказанная дураком, где много
И шума и страстей, но смысла нет.
Мы дни за днями шепчем: «Завтра, завтра».
Так тихими шагами жизнь ползёт
К последней недописанной странице.
Оказывается, что все «вчера»
Нам сзади освещали путь к могиле.
Конец, конец, огарок догорел!
(Так — в каждом деле. Завтра, завтра, завтра,
А дни ползут, и вот уж в книге жизни
Читаем мы последний слог и видим,
Что все вчера лишь озаряли путь
К могиле пыльной. Дотлевай, огарок!)
Жизнь — это история, рассказанная идиотом, полная шума и ярости, но лишенная всякого смысла.
(Жизнь — это только тень, комедиант, паясничавший полчаса на сцене и тут же позабытый; это повесть, которую пересказал дурак: в ней много слов и страсти, нет лишь смысла.)
Жизнь — это история, рассказанная идиотом, полная шума и ярости, но лишенная всякого смысла.
(Жизнь — это только тень, комедиант, паясничавший полчаса на сцене и тут же позабытый; это повесть, которую пересказал дурак: в ней много слов и страсти, нет лишь смысла.)
Не хочу ни о чём писать.
Надоели слова, слова…
Так устала полвека ждать,
пока жизнь мне отдаст тебя.
Ухожу в молчаливый путь.
Буду слушать, смотреть, дышать.
Если мне тебя не вернуть,
то, выходит, нет смысла звать.
— Отец — изменник, мама?
— Да, он им был.
— А кто такой изменник?
— Тот, кто, поклявшись, лжет.
— Так, значит, всякий, кто это делает, — изменник?
— Да, всякий, кто так делает, — изменник, и должен быть повешен.
— Значит, надо повесить всех, кто, раз поклявшись, лжет?
— Да, каждого.
— Кому ж их надо вешать?
— Конечно, честным людям.
— Ну, тогда те, кто клянутся и лгут, — просто дураки, ведь их столько, что они сами могли бы избить и перевешать честных людей.
Считаю я и низким и трусливым
Из страха перед тем, что будет, — жизнь
Свою пресечь. Вооружась терпеньем,
Готов я ждать решенья высших сил,
Вершительниц людских судеб.