... Но я сильней, я не боюсь чужих побед,
И я, поверь, такой же буду в 40 лет!
... Но я сильней, я не боюсь чужих побед,
И я, поверь, такой же буду в 40 лет!
Мы дети книг, а превратились в чёрт-те что,
И кто-то сник, а кто-то спился и ушел.
Я знаю, как пробить обычность этих стен:
Давай любить, учась не требовать взамен!
... И даже, став из принца сторожем простым,
Ты будешь прав лишь потому, что ты любим...
Мне ставили прививки от бешенства, после того как я откусил голову летучей мыши. Но всё нормально. Ведь мыши пришлось ставить прививки от Оззи.
Александр, влюбчивый молодой человек, нежный сердцем. Извините, нет никаких сил сохранять умное выражение лица.
Теперь я хочу сам разбить своё собственное сердце и брызнуть на ваше лицо его кровью. Я доволен буду уже тем, что в тот момент, когда остановится его биение во мне, в вашей груди зародится новая жизнь.
Я потерял очки, а близорукость делает меня оптимистом. Туман становится не просто живописным, он заставляет меня воскреснуть в мире живых. К чему глотать грибы галлюциногены: достаточно потерять очки, чтобы увидеть жизнь в розовом свете.
Набоков писал, что жизнь — только щель слабого света между двумя идеально чёрными вечностями. А мне кажется, жизнь — полустанок: ехал в поезде, сошел на полустанке, потом поедешь дальше. Только пока ты на полустанке, ты не помнишь предыдущего пути и не знаешь, что будет потом. А там, в поезде, ты снова встретишь тех, кого хочешь встретить... Мне повезло, я хочу встретить многих.
Я подхватил вечную простуду, но, к счастью, я страшно бесчестен. Будем этого держаться.