Шествие

И день бежит, и дождь идёт,

во мгле летит авто,

и кто-то жизнь у нас крадёт,

но непонятно кто.

Тогда, когда любовей с нами нет,

тогда, когда от холода горбат,

достань из чемодана пистолет,

достань и заложи его в ломбард.

Купи на эти деньги патефон

и где-нибудь на свете потанцуй

(в затылке нарастает перезвон),

ах, ручку патефона поцелуй.

Звонки, гудки, свистки, дела,

в конце всего — погост,

и смерть пришла, и жизнь пошла

под чей-то длинный хвост.

Но, как всегда, не зная для кого,

Твори себя и жизнь свою твори

Всей силою несчастья своего.

Прощай, любовь, когда-нибудь звони.

Так чувствуешь все чаще в сентябре,

что все мы приближаемся к поре

безмерной одинокости души,

когда дела все так же хороши,

когда все так же искренни слова

и помыслы, но прежние права,

которые ты выдумал в любви

к своим друзьям, – зови их, не зови,

звони им – начинают увядать,

и больше не отрадно увидать

в иной зиме такой знакомый след,

в знакомцах новых тот же вечный свет.

Кошмар столетья — ядерный грибок,

но мы привыкли к топоту сапог,

привыкли к ограниченной еде,

годами лишь на хлебе и воде,

иного ничего не бравши в рот,

мы умудрялись продолжать свой род,

твердили генералов имена,

и модно хаки в наши времена;

всегда и терпеливы и скромны,

мы жили от войны и до войны,

от маленькой войны и до большой,

мы все в крови — в своей или чужой.

Когда придет октябрь — уходи,

По сторонам презрительно гляди,

Кого угодно можешь целовать,

Обманывать, губить и ***овать

До омерзенья, до безумья пить.

Но в октябре не начинай любить.

Но плакать о себе — какая ложь!

Как выберешь ты, так и проживешь.

Так научись минутой дорожить,

Которую дано тебе прожить,

Не успевая все пересмотреть,

В которой можно даже умереть,

Побольше думай, друг мой, о себе,

Оказываясь в гуще и в гурьбе,

Быстрее выбирайся и взгляни

Хоть раз — не изнутри — со стороны.

Все таковы. Да, все слова, стихи,

Вы бродите средь нас, как чужаки,

Но в то же время близкие друзья:

Любить нельзя и умирать нельзя,

Но что-нибудь останется от нас,

Хотя б любовь, хотя б в последний раз,

А, может быть обыденная грусть,

А, может быть, одни названья чувств.