Мой отец — один из самых остроумных и своеобразных людей, каких я встречала. В 1954 году один журналист спросил его однажды вечером: «Вы позволите мне похитить вашу дочь на время ужина?» (Ему давно пора было позволять это мне!) «Мсье, — строго ответил ему отец, — я разрешаю вам похитить мою дочь, но при одном условии: что вы никогда мне её не вернёте». А потом, повернувшись ко мне: «Иди, детка, но смотри! В половине одиннадцатого и ни минутой позже». Мсье был огорошен...
Единственное, о чём я жалею, — что мне не хватит времени прочесть все книги, которые хочется прочесть. Но когда я смотрю на плывущие облака или делаю глупости — которые глупостями вовсе не считаю, — я не теряю время, потому что вижу, как оно проходит. Главное — ощущать его не как летящую стрелу, но как вечный подарок.
Если мужчина, изменяя вам, рассказывает об этом и смеётся за вашей спиной, — это настоящая измена; если он бывает с другой у ваших общих друзей — это оскорбление, на мой взгляд, непростительное. Если же он проведет часок у женщины и вы об этом не узнаете — да если и узнаете, всё равно, что такого? Это не страшно. Самое обидное — это когда любимый мужчина «интересуется» другой женщиной. Я могла две ночи не спать и плакать в подушку, оттого что ревновала, — но я могла не спать неделю, оттого что была счастлива.
Есть два вида счастья: первое приходит нежданно, сваливается как кирпич на голову — любовь, что же ещё, взаимная любовь. И есть другое счастье: просто любить жизнь, быть с ней вежливым, и она, как правило, отвечает вам тем же.
Я думаю, будь у меня дочь, мне бы хотелось, чтобы в восемнадцать лет она встретила мужчину, в которого влюбилась бы, как и он в неё, и чтобы они умерли вместе, дожив до восьмидесяти лет, рука в руке. Можно ли представить себе что-нибудь более романтичное? Но беда в том, что жизнь, как правило, так неромантична, что это бывает очень редко… Чаще всего жизнь совсем не такая, какой должна быть. Люди ломаются, или что-то ломается в них. Не знаю, возраст ли тому виной, усталость, характер или образ жизни. Бывают периоды, когда такие вещи накапливаются и вы, сами не зная почему, воспринимаете это как обиду. Мне случается думать, что жизнь — это злая шутка. Если вы мало-мальски чувствительны, то постоянно живёте словно с содранной кожей.
... чаще всего любовь — это война. Битва, в которой каждый хочет завладеть другим. Это ревность, собственничество, обладание, даже, на первый взгляд, в самых великодушных её проявлениях. И, как во всякой битве, в ней бывают жертвы. Всегда кто-то один любит больше, кто-то один страдает, а другой страдает, заставляя страдать.
Надо уметь быть с мужчинами ласковой. Мужчины — они же большие дети, большие жеребята. Их надо брать за холку и говорить с ними по-доброму. Как с детьми. Нельзя их всё время трясти. Когда мужчина чувствует твою слабость, он в восторге и становится защитником. Мужчины по природе своей защитники, слава богу! Они такие, какими нужны женщинам.
... меня интересуют именно отношения людей с одиночеством и с любовью. И я знаю, что это основа жизни человека; не суть важно, космонавт он или акробат, куда важнее, кто его жена или муж, любовник или любовница. Поразительно, что психологические отношения в группе, которые я описываю, применимы к любой среде. Ревность одна и та же для парижского интеллектуала и для фермера из Жиронды. Чувства везде те же, что в одной среде, что в другой.
Когда я объявила дома, что я писательница, мама ответила: «Ты бы лучше приходила к обеду вовремя и причесалась как следует», а отец расхохотался.
У людей нет времени вкусить проходящее время. Каждая минута могла бы быть подарком, а теперь она — лишь анклав между двумя другими минутами. А ведь каждая минута — это закон жизни — должна быть минутой, наполненной всё равно чем — счастьем, солнцем, тишиной, истинным чувством. Но у нас нет больше времени на истинные чувства.
... мелкие жизненные драмы стоит обращать в шутку, иметь хорошее чувство юмора и в первую очередь уметь посмеяться над собой.
Cлайд с цитатой