Демиург не должен ходить по своим садам.
Я уже не раз замечал, что брань действует как мгновенная анестезия. Боль не то чтобы проходит совсем, но становится вполне терпимой.
Демиург не должен ходить по своим садам.
Я уже не раз замечал, что брань действует как мгновенная анестезия. Боль не то чтобы проходит совсем, но становится вполне терпимой.
В некоторых случаях остаться друзьями — самый безнадёжный тупик.
На то и трава, чтобы по ней ходить. Таково ее предназначение. Трава, по которой не ходят, все равно что человек, к которому никто никогда не прикасался, оберегая от стресса.
Достаточно приехать в пять утра в незнакомый город. Это всё.
«В Тюрингии живут работящие люди, здесь делают желтый цвет и ветер для всей страны». Я, когда ехал в поезде, убедился, что все правда: всюду, до горизонта, поля, засаженные желтыми цветами, и ветряки крутятся. Желтый цвет и ветер, так просто и так здорово!
Я многое могу вытерпеть, просто не одобряю пытки, особенно платные – даже со скидкой.
Как же, оказывается, просто прослыть монахом – достаточно не выкладывать интимные подробности своей жизни всем желающим послушать.
В юности я полагал свой удел трагическим, но со временем понял, что это просто естественное положение вещей.
…всякий человек сам себе колесо фортуны и черт из табакерки, единственная и неповторимая причина собственных бед. Это только сдуру кажется, будто мир полон злых, во всем виноватых людей. Он-то, может, и полон, но это несущественно.
Иногда мне кажется, что кошки умеют регулировать собственный вес по мере надобности: когда необходимо взобраться к потолку по тонкой занавеске, самый раскормленный зверь весит не больше двухсот граммов. А когда надо заставить теплого, удобного человека как можно дальше оставаться в постели, даже такое тщедушное создание, как моя подружка, чудесным образом прибавляет к своему природному весу еще как минимум пуд.