Женские сумочки устроены таким образом, что найти в них что-либо способен только мужчина-карманник.
— И ведь ей только семнадцать! Я в семнадцать лет не позволяла себе таких вещей!
— Спорить не буду. Но башню, которую ты разнесла в пятнадцать с половиной, до сих пор не восстановили.
– Оно, конечно, баранина ничего, да только с мамонтятиной всё равно – какое сравнение, слёзы одни! – ворчал Тарарах. – А на чём я жарю? Семь магов в школе, все головастые – жуть, один даже академик, и хоть бы кто удосужился нормальные шампуры наколдовать. Спасибо, я годков двести назад у маршала Даву шпажонку отобрал. Хорошая шпажонка – аккурат на двенадцать кусков.
– Господа! Я понимаю, что мы все давно привыкли! Но лошади с крыльями! Это же мистика! – ошеломленно сказал Даня.
– Угу в смысле ага! Мы все тут сплошь мистики! – согласился Ул, сплевывая через тележку. – А теперь обрадуй меня, старика! Убери навоз с прохода, а то ботинками растащат! Вон там лежит волшебная лопата, которую чародей Кузепыч купил у магического таджика в сказочном подземном переходе!
Сегодня у меня мерзопакостное настроение. Никого не хочу видеть и слышать, ни с кем не хочу общаться! Написала об этом в твиттере, вконтакте, в ЖЖ, выложилась на фейсбуке и теперь проверяю, напишут мне какие-нибудь комментарии или нет.
— ... Сашке я позвоню, чтобы меня не ждали и не волновались.
— Какой еще Сашка? Друг? — быстро спросил Долбушин.
— Не враг же. Представь, я буду звонить всем врагам и просить их не ждать меня и не волноваться.
— Лучше делать это после двенадцати ночи. Тогда до утра они точно не заснут! — со знанием дела посоветовал Долбушин.
Это только кажется, что люди твердые. На самом деле они как губки, пропитанные краской. Одна, скажем, синей, другая красной. Если губки хотя бы на миг соприкоснутся или скажут друг другу просто «привет!», это будет заметно.
— Ты меня заставил!
— Заставить нельзя! Я тебе помог, но решение ты принял сам. ...
— Никакого решения я не принимал! Ты на меня орал!
— На многих орали. Это мало что решает.
У девушек своя арифметика. Такая алгебра, что никакой химии не нужно — сплошная биология.
Странно. Девяноста пяти процентам людей я не могу сказать правду, потому что они ее не поймут или обидятся. И девяносто пять процентов людей никогда не говорят правды мне, потому что обижусь я. И сам себе я в десяти случаях из ста не могу сказать правду, потому что мне будет страшно.
Cлайд с цитатой