Виновный убегает, когда его никто не преследует.
Это же правило Шерлока: когда исключаешь всё невозможное, оставшееся и будет истиной, какой бы неправдоподобной она ни казалась.
Виновный убегает, когда его никто не преследует.
Это же правило Шерлока: когда исключаешь всё невозможное, оставшееся и будет истиной, какой бы неправдоподобной она ни казалась.
— Ты посчитаешь, что я сошла с ума. Но это я во всем виновата, в основном...
Кэй ударила кулаком по полированному столику красного дерева. Раздался звук, похожий на выстрел из малокалиберного пистолета. Бев подпрыгнула.
— Не смей так говорить, — сказала Кэй. Ее щеки горели, карие глаза сверкали от негодования. — Сколько лет мы с тобой дружим? Девять? Десять? Если ты еще раз скажешь, что ты во всем виновата, меня стошнит. Поняла? Меня сейчас чуть не стошнило, мать твою. Ты сейчас не виновата ни в чем, и раньше не была виновата, и не будешь виновата никогда. Неужели ты не понимаешь, что почти все твои друзья знали, что рано или поздно он тебя покалечит, может быть, убьет?
Беверли смотрела на нее широко раскрытыми глазами.
— И твоя самая большая вина в том, что ты продолжала жить с ним и дала случиться тому, что случилось. Но теперь ты ушла от него. Благодари Бога, что он защитил тебя. И ты сидишь здесь, с поломанными ногтями, порезанной ногой, со следами от ремня на спине, и говоришь мне, что ты во всем виновата?!
— Ты храбрая девочка.
— Не чувствую я себя храброй.
— Храбрые люди никогда этого не чувствуют.
Меня до сих пор преследует мечта спеть комические куплеты над черепом того назойливого старичка.