Они хотят от вас избавиться. Здесь всегда так поступают. Они никогда не говорят: «Этого нельзя делать» или «Нельзя этого иметь», но у тебя нет возможности. Если хочешь повесить плакат над кроватью, они говорят, что нет кнопок. Если находишь кнопки, они говорят, что ты испортишь краску на стене. Если находишь краску, они говорят, что цвет не подходит. Они никогда тебя не останавливают, но почему-то ты останавливаешься сам.
Поверьте мне, если бы вам нужно было создать что-то, что наверняка сведет людей с ума, вы бы создали психиатрическую лечебницу.
— Зачем ты так много пьешь, Эдди?
— Много? Чтобы забыть.
— Забыть что?
— [Выпивает] Я забыл.
— Хочешь мое какао?
— А ты не хочешь?
— Нет, терпеть его не могу, но стараюсь быть общительной.
— Ты в порядке?
— Разумеется, не в порядке, я же чокнутая!
— Тогда я тоже.
— Да, но ты снаружи, а я — здесь [в психушке].
— Все прошло нормально?
— «Нормально»?! Мы зажгли там!
— Что объясняет наличие огнетушителя.
— Фу, это самый унизительный момент в моей жизни.
— Какой именно? Просить о свидании?
— Просить женщину притворяться моей девушкой.
— Тогда я буду притворяться так хорошо, что никто не догадается.
— Все прошло нормально?
— «Нормально»?! Мы зажгли там!
— Что объясняет наличие огнетушителя.
Каково это — быть отверженным? Быть наказанным не за преступление, а за потенциальную возможность его совершить?
Мне строчки эти Осипа по духу так близки,
Души Еврейской россыпи, боль грусти и тоски.
Cлайд с цитатой