Он жалел Чоппера, но не плакал. Мать плакала, но через три дня забыла Чоппера, а Марк не забыл. Потому он и не плакал. Плакать — это как вылить вон всю память.
Чтобы стать известным, надо ведь пострадать, так?
Он жалел Чоппера, но не плакал. Мать плакала, но через три дня забыла Чоппера, а Марк не забыл. Потому он и не плакал. Плакать — это как вылить вон всю память.
Но память осталась такой же тонкой,
В глазах девчонки, сбежавшей от города.
И я не хочу, чтобы видел кто-то эти слёзы,
Слёзы без повода.
В стране Память время всегда и только одно — настоящее. В королевстве Прошлое часы тикают... но стрелки никогда не двигаются. Не найденная дверь существует (О, потерянная) и память — ключ, который открывает её.
… и нет уже ведьм, инкубов и вампиров. Только избиение детей, изнасилования и драки…
Память — это как линия в песке. Чем дальше, тем труднее её разобрать. Память похожа на дорогу. Тут она реальная, твердая, но та дорога, что была в девять часов, уже неощутима.
(Воспоминания — все равно что линия, прочерченная в пыли: чем дальше, тем более неясной она становится и тем тяжелее разглядеть ее. А в конце — ничего, кроме гладкой поверхности, пустоты, из которой ты явился на свет. А еще воспоминания чем-то похожи на дорогу. Она перед тобой, реальная, осязаемая, и в то же время начало пути, то место, где ты был в девять часов утра, очень далеко и не играет для тебя никакой роли.)