— Мне кажется, что все песчинки уже упали на дно часов.
— Значит пора их перевернуть.
— Мне кажется, что все песчинки уже упали на дно часов.
— Значит пора их перевернуть.
— Ева, это же фантастика!
— Это Ясмин. Она ливанка. И точно станет популярной.
— Боже, надеюсь нет. Она слишком хороша.
— Ева, это же фантастика!
— Это Ясмин. Она ливанка. И точно станет популярной.
— Боже, надеюсь нет. Она слишком хороша.
Если ты поделишь запутанную частицу на две половины и начнёшь отдалять их друг от друга, то даже остановив их в двух противоположных концах Вселенной, со второй из частей будет происходить ровно то же, что будет происходить с первой.
Как ты мог прожить так долго и до сих пор этого не понять? Такая зацикленность на себе — это пустая трата жизни, которую можно было бы посвятить переживанию трудностей, восхищению природой, воспеванию доброты и дружбы, и танцу!
— Иди куда шел, извращенец!
— То есть я, конечно, извращенец, но обратился к тебе не по этому.
Мне страшно всегда жить наедине с самим собой. Тебя я люблю, себя — нет. Мне хочется быть иным, лучшим, чем сейчас, хочется вновь и вновь начинать все сначала, меняясь, как змея меняет кожу. Я сам себе надоел. И тем не менее вынужден оставаться собой не день, не месяц, на всегда. Мысль об этом ужасает меня.
Вселенная — мир, полный чудес. Я готов часами лежать и смотреть на небо. Столько звезд. Столько тайн. Но есть одна особенная звезда, глядя на нее, я вспоминаю об одном особенном человеке...
Если вы, вояки, не погибните в схватках друг с другом или со зверьем, вас все равно доконает то зло, что внутри вас.