Глаза его были как целый мир. Как заброшенная планета.
Сумерки — трещина между мирами...
Глаза его были как целый мир. Как заброшенная планета.
— Но ты же любишь собак.
— Они лучше людей.
— Значит, и я лучше.
— Тебя я не люблю.
— Потому что я не ем у тебя с рук и не виляю хвостом.
И ещё он вдруг понял, что это лето будет замечательным.
Оно и было замечательным. И розово-золотые утра, и тёплые дожди и запахи, витавшие в зашторенных комнатах. И птица.
Они увидели её однажды на спинке скамейки под дубом. Красивую и яркую, как игрушка, полосатую, с оранжевым хохолком и кривым клювом. Всё лето было как та птица.
За каждым окном — своя комната, и в ней живут люди. И для них комната — это дом. Для всех, кроме меня. Моя комната для меня не дом, потому что в ней живет слишком много чужих. Людей, которые меня не любят. Которым все равно, вернулся я к ним, или нет. Но ведь Дом большой. Неужели в нем не найдется места для человека, который не любит драк? Для двоих…
По мне, так ты лучше переживай себе потихоньку, чем веселиться от каких-то невеселых вещей. Это будет более нормально.
— Эге, — говорю я двойнику, — ты что, взрослеешь? Не вздумай, а то я с тобой больше не дружу.