Луис де Камоэнс

Когда, дымясь, вода воспламенится,

И станет свет подобен темноте,

И небеса исчезнут в высоте,

И выше звезд земля распространится,

Когда любовь рассудку подчинится,

И все и вся придет к одной черте,

Тогда, быть может, вашей красоте,

Остывший, перестану я молиться.

0.00

Другие цитаты по теме

Я молчу. Я восторженно (и, вероятно, глупо) улыбаюсь, смотрю в ее зрачки, перебегаю с одного на другой, и в каждом из них вижу себя: я — крошечный, миллиметровый — заключен в этих крошечных, радужных темницах. И затем опять — пчелы — губы — сладкая боль цветения...

Я прошу — улыбнись!  

За окном столько света,  

Там деревья, и птицы, и запах дождя...  

И небесная высь  

Так ярка нынче летом,  

И скользит по реке белой птицей ладья.    

Оглянись с высоты:  

Этот сад так прекрасен!  

Видишь? Дети играют у яблонь внизу,  

Собирают цветы  

И хохочут от счастья,  

И мне кажется, смех — замечательный звук.    

Слышишь — птица поет...  

И пусть дождь льется где-то,  

После гроз будет лучше нам солнце светить.  

Леди, сердце мое...  

И в тебе — столько света!  

Как иначе меня ты могла ослепить?

Дома пять картин и расшитое ливнем платье, на стене по белому белым, без запятых: «это, в общем, банально, но мне тепла не хватает, не хватает просто толики красоты».

Твои глаза, улыбку, рот,

Все, что я зрю несмело,

Любовь моя, как яркий плащ, надела,

Казалось, встретились душа и тело.

Балластом грузит мореход

Ладью, чтоб тверже курс держала,

Но я дарами красоты, пожалуй,

Перегрузил любви непрочный бот:

Ведь даже груз реснички малой

Суденышко мое перевернет!

Любовь, как видно, не вместима

Ни в пустоту, ни в косные тела,

Хотя любви мужской и женской слиться

Трудней, чем духу с воздухом сродниться.

Квазимодо остановился под сводом главного портала. Его широкие ступни, казалось, так прочно вросли в каменные плиты пола, как тяжелые романские столбы. Его огромная косматая голова глубоко уходила в плечи, точно голова льва, под длинной гривой которого тоже не видно шеи. Он держал трепещущую девушку, повисшую на его грубых руках словно белая ткань, держал так бережно, точно боялся ее разбить или измять. Казалось, он чувствовал, что это было нечто хрупкое, изысканное, драгоценное, созданное не для его рук. Минутами он не осмеливался коснуться ее даже дыханием. И вдруг сильно прижимал ее к своей угловатой груди, как свою собственность, как свое сокровище... Взор этого циклопа, склоненный к девушке, то обволакивал ее нежностью, скорбью и жалостью, то вдруг поднимался вверх, полный огня. И тогда женщины смеялись и плакали, толпа неистовствовала от восторга, ибо в эти мгновения... Квазимодо воистину был прекрасен. Он был прекрасен, этот сирота, подкидыш, это отребье; он чувствовал себя величественным и сильным, он глядел в лицо этому обществу, которое изгнало его, но в дела которого он так властно вмешался; глядел в лицо этому человеческому правосудию, у которого вырвал добычу, всем этим тиграм, которым лишь оставалось клацать зубами, этим приставам, судьям и палачам, всему этому королевскому могуществу, которое он, ничтожный, сломил с помощью всемогущего Бога.

Когда уйдут молодость и красота, когда тела наши увянут и придет смерть, любовь останется, ибо останутся теми же души.

Что может быть

Прекрасней красоты?

Что может быть

Надежней верной дружбы?

А без любви и дружбы

Дни пусты,

Как Божий храм

Без прихожан и службы.

Любовь — огонь, пылающий без дыма,

Кровавая, хотя без крови, рана,

Слепая вера в истинность обмана,

Недуг незримый, но губящий зримо;

Любовь — глухая ненависть к любимой

И гнев на то, что есть, но нежеланно,

И жажда, всем владея невозбранно,

Всего себя отдать невозвратимо;

И добровольный плен, и служба той,

Кто губит нас, и все-таки любима,

И всё-таки в душе царит одна.

Так можно ль сердцу дать единый строй,

Когда любовь сама неотвратимо

Вся из противоречий сплетена!

Тобой можно любоваться, как любуются великолепием природы: закатами, рассветами, горами, морем...

A Goddess on the mountain top

Burning like a silver flame -

The summit of beauty and love

And Venus was her name.

She's got it!

Yeah, baby, she's got it!

I'm your Venus,

I'm your fire

At your desire!