Джон Донн

Как циркуля игла, дрожа,

Те будет озирать края,

Где кружится моя душа,

Не двигаясь, душа твоя.

Землетрясенье взор страшит,

Ввергая в темноту умы.

Когда ж небесный свод дрожит,

Беспечны и спокойны мы.

Так и любовь земных сердец:

Ей не принять не побороть

Отсутствия: оно — конец

Всего, к чему взывает плоть.

Когда твой горький яд меня убьет,

Когда от притязаний и услуг

Моей любви отделаешься вдруг,

К твоей постели тень моя придет.

И ты, уже во власти худших рук,

Ты вздрогнешь.

Прерви сей горький поцелуй, прерви,

Пока душа из уст не излетела!

Простимся: без разлуки нет любви,

Дня светлого — без черного предела.

Не бойся сделать шаг, ступив на край;

Нет смерти проще, чем сказать: «Прощай!»

«Прощай»,  — шепчу и медлю, как убийца,

Но если все в душе твоей мертво,

Пусть слово гибельное возвратится

И умертвит злодея твоего.

Ответь же мне: «Прощай!»

Твоим ответом

Убит я дважды — в лоб и рикошетом.

Добро должны мы обожать,

А зла должны мы все бежать;

Когда бы женщина была

Добра всецело или зла,

Различья были б нам ясны;

Будь в них добро заключено,

В глаза бросалось бы оно,

Своим сиянием слепя;

А будь в них зло заключено,

Исчезли б женщины давно:

Зло губит ближних и себя.

Итак, бери любую ты,

Как мы с ветвей берем плоды:

Съешь эту и возьмись за ту;

Ведь перемена блюд — не грех,

И все швырнут пустой орех,

Когда ядро уже во рту.

Трудно звездочку поймать,

Если скатится за гору;

Трудно черта подковать,

Обрюхатить мандрагору,

Научить медузу петь,

Залучить русалку в сеть,

И, старея,

Все труднее

О прошедшем не жалеть.

С тех пор, как я вчера с тобой расстался,

Я первых двадцать лет еще питался

Воспоминаньями; лет пятьдесят

Мечтал, надеждой дерзкою объят,

Как мы с тобою снова будем вместе!

Сто лет я слезы лил, вздыхал лет двести,

И тыщу лет отчаянье копил

И тыщу лет спустя тебя забыл.

Не спутай долголетье с этой мукой:

Я — дух бессмертный, я убит разлукой.

В душе любовь — иероглиф,

А в теле — книга для прочтенья.

Кто красоту узрел внутри,

Лишь к ней питает нежность,

А ты — на кожи блеск смотри,

Влюбившийся во внешность!

Но коль к возвышенной душе

Охвачен ты любовью,

И ты не думаешь уже,

Она иль он с тобою,

И коль свою любовь ты скрыл

От любопытства черни,

У коей все равно нет сил

Понять ее значенье, -

Свершил ты то, чем превзошел

Деяния героев,

А от признаний ты ушел,

Тем подвиг свой утроив.

Увы! судить о чувствах наших дам

По их коварным клятвам и слезам

Труднее, чем по тени об одежде.

Из них одна доподлинно верна

И тем верней меня убьет она!