Яма — плохая вещь, а ровное место — очень хорошо. Если мы будем все время ехать по ровному месту, мы никогда не провалимся в яму.
Все короли — и под землей и наверху — одинаково коварные и жестокие люди, — говорил Страшила.
Яма — плохая вещь, а ровное место — очень хорошо. Если мы будем все время ехать по ровному месту, мы никогда не провалимся в яму.
Все короли — и под землей и наверху — одинаково коварные и жестокие люди, — говорил Страшила.
— Фу, как неудобно быть сделанным из мяса и костей! — задумчиво сказал Страшила. — Вы должны спать, и есть, и пить. Впрочем, у вас есть мозги, а за них можно терпеть всю эту кучу неудобств.
— И все равно за Карфаксом отправлюсь я, — продолжала Энни, — он меня скорее послушает.
— Это еще почему? — удивился Тим.
— Потому, что я женщина! — важно заявила Энни.
Обильные слёзы юности — избыток влаги, переполняющей сердце. Старческие же слёзы — последние капли жизни, падающие из-под век, жалкий остаток сил в немощном теле. Слёзы на глазах молодости подобны каплям росы на лепестках розы. Слёзы на щеке старости напоминают пожелтевшие листья осени, уносимые ветром с приближением зимы жизни.
Окружающим легко сказать: «Не принимай близко к сердцу». Откуда им знать, какова глубина твоего сердца? И где для него — близко?
Первая победа женщины над мужчиной — рассказ мужчины о его любви к другой. А окончательная её победа — рассказ этой другой о своей любви к нему, о его любви к ней. Тайное стало явным, ваша любовь — моя. И пока этого нет, нельзя спать спокойно.
С лёгкой руки философов, поэтов и черчилей, мы привыкли думать, что жизнь похожа на бой, или лабиринт, или дорогу, короче — на то, что нужно победить или пройти любой ценой — так ты оказываешься в выигрыше... или на супермаркет, где необходимо сделать решительный выбор. А вот мне кажется, жизнь подобна пашне, где приходится посеять и взрастить.