Несомненно, восхищение в моих глазах должно было польстить гордости художницы.
В обществе тех, кого я… в обществе моих друзей мне нравится и молчать.
Несомненно, восхищение в моих глазах должно было польстить гордости художницы.
Но божеству можно только поклоняться. И я поклоняюсь Аннабелле, но я ее не люблю, а вот тебя, Милисент, люблю, но не поклоняюсь тебе!
Какое дело до их мыслей и вам и мне, до тех пор пока мы уверены в себе и друг в друге!
А я несчастна — даже самой себе боюсь признаться, как несчастна! И гордость не приходит мне на помощь. Она ввергла меня в эту беду, но не хочет выручить.
Можно посмотреть человеку в глаза, заглянуть ему в сердце и за какой-то час узнать о его душе столько, сколько и за всю жизнь не обнаружишь, если он или она не захотят тебе открыться или у тебя не хватит ума понять то, что тебе откроется.
Это очень тягостное свойство — подозревать оскорбления в совершенно безобидных словах и поступках.
Я опасался потерять даже то, чего мне удалось добиться ценой столь неимоверных усилий и осмотрительности, одним опрометчивым поступком разрушить все надежды, тогда как время и терпение могли бы принести успех.